Выложила у себя фото и спросила, кто эта святая. Мне тоже стало интересно и я подошла с этим вопросом к с.Малгожате в Кафедральном Соборе Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии. Сестра объяснила, что это Святая Тереза из Лизье или как её ещё называют, Маленькая. Кстати, в нашем Соборе хранятся мощи её родителей. Ниже я приведу рассказ о ней автора Лилии Шеломановой.

Фото silver_slider

Тереза умерла в возрасте 24 лет, уединенно прожив около 10 лет в монастыре кармелиток. Она никогда не занималась миссионерской деятельностью, не основывала какого-то религиозного ордена, не совершала великих деяний. После ее смерти была опубликована лишь единственная книга под названием «История одной души», представляющая собой краткий отредактированный вариант дневника Терезы. Несмотря на это, спустя 28 лет после ее смерти интерес к ней возрос настолько, что Тереза была канонизирована в ответ на настойчивые требования верующих.

Что же заставило римско-католическую Церковь причислить эту девочку к лику святых?

Св. Тереза из Лизье, в миру Тереза Мартен, родилась 2 января 1873 года во Франции в семье часовщика Луи Мартена. Семья была очень религиозная, и с детства Тереза и ее сестры впитали в себя искреннюю веру родителей.

Мать Терезы умерла, когда девочке было четыре года, через пять лет ее старшая сестра Полина, заменившая ей маму, ушла в монастырь кармелиток, а спустя еще несколько месяцев Тереза серьезно заболела. Никто уже не надеялся, что она поправится, но Тереза верила, что Бог спасет ее, и постоянно молилась перед ликом Девы Марии. Однажды Тереза внезапно увидела, что Дева Мария улыбнулась ей, и в тот же самый миг она выздоровела.

После своего неожиданного исцеления Тереза Мартен приняла решение посвятить свою жизнь служению Богу, но как ей было убедить всех, что она способна вынести трудности монашеской жизни, если она не могла справиться даже со своими эмоциональными взрывами? Как бы она не старалась сдерживать свои бурные эмоции, всякий раз, когда ее кто-то осуждал или делал малейшее замечание, Тереза заливалась слезами. Она молилась, чтобы Иисус помог ей, но в ответ ей не было никакого знака.

Отец Терезы не хотел, чтобы девочка взрослела, и до четырнадцати лет по традиции продолжал класть ей рождественские подарки в башмачок. Рождественским днем 1886 года четырнадцатилетняя Тереза и ее сестра вошли в дом и увидели, как отец клал подарки в башмачки. Все ждали, что Тереза разразится слезами, однако взрыва эмоций не последовало. С Терезой случилось что-то невероятное. Иисус снизошел в ее сердце и сделал то, что она сама сделать не могла. Он заставил ее почувствовать переживания отца сильнее, чем свои собственные. В своей автобиографии она называет это Рождество днем своего «обращения».

Терезу называли «маленьким цветочком», но у нее была стальная воля. В 1889 году, в возрасте 15 лет Тереза предприняла первую попытку поступить в монастырь, но настоятельница монастыря отказалась дать своё согласие, ссылаясь на юный возраст. Однако девочка пошла к епископу. Когда же и епископ сказал нет, она решила обратиться выше. Вскоре епископ, убедившись в том, что желание Терезы не минутная прихоть, изменил своё решение, и Тереза смогла реализовать свою мечту. Иисус трижды испытывал волю Терезы и проверял, насколько сильно ее желание посвятить себя служению ему.

Тереза понимала, что, будучи монахиней - кармелиткой, она никогда не сможет совершить великих деяний. «Любовь можно доказать поступками; а как я должна проявлять свою любовь? Я не могу совершить великих деяний. Единственный способ доказать мою любовь - это разбрасывать цветы, и эти цветы будут маленькими пожертвованиями, как и каждый мой взгляд, слово и все мои внешне непримечательные поступки, которые я буду совершать ради любви». Она пользовалась любым случаем, чтобы принести жертву, неважно, какой бы малой она не казалась. Она улыбалась сестрам, которые ей не нравились. Она ела все, что ей давали, не жалуясь, - поэтому ей часто давали худшие остатки. Однажды Терезу обвинили в том, что она разбила вазу. Несмотря на то, что это была не ее вина, Тереза не спорила, а упала на колени и молила о прощении.

Когда Полину избрали настоятельницей монастыря, многие сестры опасались, что семья Мартен захватит монастырь, поэтому она попросила Терезу о великой жертве - остаться послушницей. Это означало, что Тереза никогда не станет настоящей монахиней, не примет постриг, что она всегда будет вынуждена просить разрешение на все, что она делает.

Тереза постоянно думала о том, как можно достигнуть святости в своей жизни. Она не хотела быть просто хорошей, она хотела быть святой. Она думала, что должен быть путь для людей, которые проживали свои маленькие, незаметные жизни, подобные той, которую вела она. «Но я говорила себе: Бог не заставляет меня желать чего-то невозможного и поэтому, несмотря на мою малость, я могу стремиться к святости. Я буду искать какие-нибудь возможности, чтобы попасть на небеса, найдя свой собственный путь, пусть очень короткий и прямой, но совершенно новый».

Главным понятием в размышлениях святой Терезы стал «малый путь». Так она называла путь достижения святости, не подразумевающий совершения героических действий или подвигов во имя веры.

Тереза обратилась к Святому Писанию, чтобы почерпнуть из него, как достичь той жизни, к которой она стремилась, и прочла такие слова: «Кто бы ты ни был, приди ко мне». «Твои руки, Господи Иисус, вознесут меня к небесам. И поэтому мне не нужно больше расти: я должна остаться маленькой и становиться все меньше и меньше», - писала Тереза.

Она размышляла о своем предназначении, она чувствовала в себе призвание священника и Апостола. Мученичество было мечтой ее юности, и эта мечта росла вместе с ней. Любовь к ближнему дала ключ ее призванию. Тереза поняла, что у Церкви есть сердце, и это сердце пылает любовью. Она поняла, что любовь заключает в себе все призвания, она всеобъемлюща, она — вечна. Тогда, исполненная безумной радости, Тереза воскликнула: «О Господи, Любовь моя... мое призвание, наконец-то я нашла его! Мое призвание — это Любовь!»

В монастыре Тереза жила двумя тайнами: детством Иисуса (требующим послушания и простого, доверчивого предания себя Богу) и Его страстями (требующими сопричастности и жертвы). Поэтому она попросила позволения называться сестрой Терезой Младенца Иисуса и Святого Лика.

В 1896, у Терезы начал развиваться туберкулез, несмотря на это она продолжала работать, никому не говоря о своей болезни, но через год об этом узнали все. Боли были такими сильными, что Тереза писала, что если бы не вера, она отдала бы свою жизнь без колебаний. Она чувствовала, что умрет молодой и ничего после себя не оставит. И все же она старалась казаться улыбающейся и бодрой - и ей это удавалось так хорошо, что некоторые думали, что она всего лишь притворяется, что больна.

Тереза мечтала о работе, которую она будет делать после смерти, помогая всем, кто живет на земле. «Я вернусь», - сказала она. «Мои небеса будут на земле». Тереза умерла 30 сентября 1897 года в возрасте 24 лет. Она знала, что с благословения Господа умрет именно в этом возрасте. Ведь она чувствовала в себе призвание священника, и Господь позволил ей умереть в том возрасте, когда она приняла бы сан, будь она мужчиной, таким образом, ей не пришлось страдать. Последние годы жизни она посвятила автобиографической книге, где описывала свою жизнь и размышляла над богословскими вопросами.

Через год после смерти Терезы Полина опубликовала дневник Терезы под называнием «История одной души» тиражом всего 2 000 экземпляров, но ко всеобщей неожиданности книга имела потрясающий успех — епископы и ведущие богословы Франции выражали своё восхищение наряду с простыми читателями. В начале ХХ века «История одной души» была переведена на все ведущие европейские языки.

Святая Тереза из Лизье была канонизирована 17 мая 1925 года. В 1929 году, учитывая всё возрастающие масштабы паломничества на могилу святой, в Лизье была построена великолепная базилика святой Терезы. В 1997 году папа Иоанн Павел II провозгласил Терезу Учителем Церкви.

Тереза стремилась развить подход к духовной жизни, которая была бы понятной и поддающейся воспроизведению всеми, кто хочет ей следовать, независимо от их уровня образования. «Малый путь» веры в Господа, найденный Терезой для достижения святости, заключался в выполнении ежедневных маленьких обязанностей, а не великих деяний. Не одно поколение католиков преклонялось перед этой юной святой, названной «Маленьким цветочком», а ее короткая жизнь вдохновляла людей гораздо больше, чем тома, написанные учеными богословами.

Тереза из Лизье - одна из святых-покровительниц миссионеров, но не потому, что она когда-либо занималась миссионерской деятельностью, а из-за ее особой любви к миссионерскому движению, а также молитв и писем, которыми Тереза поддерживала миссии. Ее жизнь - это напоминание всем нам, кто чувствует, что ничего нельзя сделать, - именно такие «маленькие» дела, какие совершала Тереза, строят Царство Божие.
В Католической церкви сегодня день памяти Святой Терезы из Лизьё.

Св. Тереза из Лизье (2 января 1873 года, Алансон, Франция - 30 сентября 1897 года, Лизье) (фр. Thse de Lisieux), Св. Тереза Младенца Иисуса и Святого Лика (фр. Sainte Thse de l’Enfant sus et de la Sainte Face), Св. Тереза Малая, в миру Тереза Мартен - католическая святая, кармелитская монахиня, одна из трёх женщин, удостоенных титула Учитель церкви. День памяти в Католической церкви - 1 октября.
Биография
Тереза родилась в 1873 году, в Алансоне, в семье часовщика Луи Мартена и его жены Мари-Зели Мартен. Семья была очень религиозная, и с детства Тереза и её четыре сестры (которые также стали монахинями) впитали в себя искреннюю веру родителей.
Когда Терезе было четыре года, её мать умерла от рака. Семья переехала в Лизье. В возрасте девяти лет Тереза тяжело заболела и находилась на грани смерти. После неожиданного выздоровления девочка окончательно решила посвятить свою жизнь служению Богу и Церкви в кармелитском монастыре.
В 1889 году, в возрасте 15 лет Тереза сделала первую попытку поступить в монастырь, однако епископ отказался дать своё согласие, ссылаясь на юный возраст. Не помогла и поездка в Рим, на аудиенцию к папе Льву XIII. Вскоре, однако, епископ, убедившись в том, что желание Терезы не минутная прихоть, изменил своё решение, и Тереза смогла реализовать свою мечту - стать кармелиткой.
Через 7 лет после поступления в монастырь у Терезы начал развиваться туберкулёз. 30 сентября 1897 года Тереза скончалась, оставаясь никому не известной монахиней из удалённого монастыря. Последние годы жизни она посвятила автобиографической книге, где описывала свою жизнь и размышляла над богословскими вопросами.
После смерти
Через год после смерти Терезы настоятельница монастыря выпускает автобиографический труд Терезы под называнием «История одной души» тиражом всего 2 000 экземпляров. Однако, неожиданно для всех, книга имела потрясающий успех - тиражи следовали один за другим, епископы и ведущие богословы Франции выражали своё восхищение наряду с простыми читателями.
В начале XX века «История одной души» была переведена на все ведущие европейские языки.
В 1907 года Папа Пий Х впервые выразил желание, чтобы Тереза была прославлена. На одной частной аудиенции он, предвосхищая будущее, называет её «величайшей святой нашего времени».
Св. Тереза из Лизье была беатифицирована 29 апреля 1923 года и канонизирована 17 мая 1925 года папой Пием XI.
В 1929 году, учитывая всё возрастающие масштабы паломничества на могилу святой, в Лизье была построена великолепная базилика святой Терезы.
Автором книги о Терезе из Лизье («Маленькая Тереза») был русский писатель и христианский мистик Дмитрий Мережковский; он и его жена Зинаида Гиппиус относились к её личности и сочинениям с большим почтением.
В 1997 году папа Иоанн Павел II провозгласил Терезу Малую Учителем Церкви.
Малый путь
Главным понятие в размышлениях святой Терезы - «малый путь». Так она называет путь достижения святости, не подразумевающий совершения героических действий или подвигов во имя веры.
Она писала: «Любовь можно доказать поступками; а как я должна проявлять свою любовь? Я не могу совершить великих деяний. Единственный способ доказать мою любовь - это разбрасывать цветы, и эти цветы будут маленькими пожертвованиями, как и каждый мой взгляд, слово и все мои внешне непримечательные поступки, которые я буду совершать ради любви».
Часто «Малый путь» Терезы упрекают в излишней сентиментальности и ребяческой духовности, на что сторонники Терезы указывают, что она стремилась развить подход к духовной жизни, которая была бы понятной и поддающейся воспроизведению всеми, кто хочет ей следовать, независимо от их уровня образования.

Н О В О С Т И
Французская святая в Израиле - через 104 года после смерти

В Израиль привезены останки французской святой – так называемой Терезы из Лизье, она же Тереза Малая. Гробница католической святой будет выставлена в различных христианских общинах в течение двух месяцев.
В аэропорту гробницу французской монахини-кармелитки, одной из трех женщин, удостоенных Ватиканом звания "Учитель Церкви", встречала представительная делегация священников. После прибытия процессия, возглавляемая папским нунцием Антонио Франко и предстоятелем римско-католической церкви в Святой Земле, Фуадом Тавилем, отправилась в Иерусалим, в Латинский Патриархат.
Антонио Франко сказал, что святая Тереза Малая - в миру Мария Франциска Тереза Мартен - занимает важное место в католической традиции, поскольку она, среди прочего, посвятила свою жизнь достижению мира и понимания среди людей: "Так как она была объявлена святой недавно, во множестве уголков мире просили о получении этой реликвии, чтобы иметь возможность совершить паломничество, выказав ей преданность".
Тереза Малая, получившая это имя за то, что проповедовала малый путь постижения Бога, стала известна во всем католическом мире после того, как спустя год после ее смерти, в 1898 году, вышла в свет ее духовная автобиография «История одной души». В 1944 году папа Пий XII провозгласил её второй, наряду с Жанной д’Арк, покрови­тельницей Франции.
Гробница будет выставлена до 31 мая 2011 года в различных христианских общинах в Израиле и Палестинской автономии, в том числе в секторе Газа.
После пребывания в Иерусалиме христианская реликвия будет перевезена в Храм Благовещения в Нацерете.
Ватикан, организовавший это мероприятие, среди прочего, стремится морально поддержать своих собратьев-христиан на Ближнем Востоке. Католики, как и другие национальные и религиозные меньшинства в нашем регионе, подвергаются все более мощным атакам исламского фундаментализма. В жестоких ближневосточных реалиях проповедь ненасилия и любви к ближнему, возможно, спасет души, но вряд ли спасет тела.

Базилика - выдающаяся религиозная святыня, второе по величине и значимости паломническое место во Франции (к сведению, на сегодняшний день главным центром паломничества во Франции является Лурд (Lourdes)).

Ежегодно базилику посещают более двух миллионов верующих. Терезу из Лизьё, в честь которой была возведена эта Базилика, называют ее соотечественики «малой» (или еще «Маленьким цветочком»), чтобы отличить от Терезы из Авилы, испанской святой, жившей в XVI веке. Тереза Авильская - «великая» - фигура реформаторская, закаленная в боях. Тереза из Лизьё рядом с ней маленькая. Строительство храма началось в 1929, учитывая всё возрастающие масштабы паломничества на могилу святой, и было закончено в 1954. Интересно, что интерьер базилики создавался тремя поколениями архитекторов Кордоньеров - отцом, сыном и внуком. Его можно отнести к романо-византийскому стилю. Внутреннее убранство храма выложено прекрасной мозаикой. Общая длина базилики святой Терезы равняется 105 метрам, а высота - 90 метрам. Одновременно в храме может поместиться до 4-х тысяч человек.

Внутреннее убранство:

Немного о Терезе из Лизьё:

Тереза родилась в 1873 году, в Алансоне, в семье часовщика Луи Мартена и его жены Мари-Зели Мартен. Семья была очень религиозная, и с детства Тереза и её четыре сестры (которые также стали монахинями) впитали в себя искреннюю веру родителей.

Когда Терезе было четыре года, её мать умерла от рака. Семья переехала в Лизьё. В возрасте девяти лет Тереза тяжело заболела и находилась на грани смерти. После неожиданного выздоровления девочка окончательно решила посвятить свою жизнь служению Богу и Церкви в кармелитском монастыре.

В 1889 году, в возрасте 15 лет Тереза сделала первую попытку поступить в монастырь, однако епископ отказался дать своё согласие, ссылаясь на юный возраст. Не помогла и поездка в Рим, на аудиенцию к папе Льву XIII. Вскоре, однако, епископ, убедившись в том, что желание Терезы не минутная прихоть, изменил своё решение, и Тереза смогла реализовать свою мечту - стать кармелиткой. Через 7 лет после поступления в монастырь у Терезы начал развиваться туберкулёз. 30 сентября 1897 года Тереза скончалась, оставаясь никому не известной монахиней из удалённого монастыря. Последние годы жизни она посвятила автобиографической книге, где описывала свою жизнь и размышляла над богословскими вопросами.

Через год после смерти Терезы настоятельница монастыря выпускает автобиографический труд Терезы под называнием «История одной души» тиражом всего 2 000 экземпляров. Однако, неожиданно для всех, книга имела потрясающий успех - тиражи следовали один за другим, епископы и ведущие богословы Франции выражали своё восхищение наряду с простыми читателями.В начале XX века «История одной души» была переведена на все ведущие европейские языки.В 1907 года Папа Пий Х впервые выразил желание, чтобы Тереза была прославлена. На одной частной аудиенции он, предвосхищая будущее, называет её «величайшей святой нашего времени». Св. Тереза из Лизьё была беатифицирована 29 апреля 1923 года и канонизирована 17 мая 1925 года папой Пием XI. В 1929 году, учитывая всё возрастающие масштабы паломничества на могилу святой, в Лизьё была построена великолепная базилика святой Терезы. Автором книги о Терезе из Лизьё («Маленькая Тереза») был русский писатель и христианский мистик Дмитрий Мережковский; он и его жена Зинаида Гиппиус относились к её личности и сочинениям с большим почтением. В 1997 году папа Иоанн Павел II провозгласил Терезу Малую Учителем Церкви.

Тереза из Лизье умерла в конце прошлого века, в 1897 году, и была канонизирована в 1925, так быстро, что не были соблюдены даже положенные сроки. Пий X, начавший процесс о канонизации, предвидел, что она будет признана "величайшей святой Нового Времени". Пий XI, ее канонизировавший, назвал ее "звездой своего понтификата" и назвал "ураганом славы" всемирное движение, окружившее любовью и почитанием молодую кармелитку, умершую в 24 года и объявленную блаженной, когда, если бы она осталась в живых, ей было бы всего 50 лет.

Кроме того - и это может показаться парадоксом - он провозгласил Терезу, бывшую монахиней-затворницей, главной покровительницей всех миссий и всех миссионеров на земле.

В 1937 году Пачелли в качестве папского легата освятил посвященную ей церковь в Лизье и назвал Терезу "маленькой скинией Бога живого", ставшей "огромным храмом человечества, ею завоеванного". Впоследствии, став Папой, он провозгласил ее покровительницей Франции наряду со св. Жанной д"Арк.

В пятидесятую годовщину ее смерти, сразу же после второй мировой войны, урну с телом той, которую отныне называли "Терезой Французской", провезли по всей стороне и везде она встречала восторженный прием.

Сотни тысяч экземпляров автобиографии, написанной маленькой Терезой Мартэн, разошлись по свету, а ее изображение за один только год - с 1915 до 1916 - было отпечатано в четырех миллионах экземпляров.

В годы двух мировых войн к ней прибегало за помощью и утешением множество людей на полях сражений и в концлагерях.

Ее называли "самой любимой девушкой на земле".

Уже до канонизации ей приписывали 4000 чудес. Она сама обещала: "Если мои желания будут исполнены, мое небо обратится на землю вплоть до конца света. Я хочу с неба делать добро на земле". И с удивительной простотой она предсказала: "Я знаю, что весь мир будет меня любить".

Что же произошло? Некоторые современные богословы и ученые пребывают в растерянности. Они спрашивают себя, не обязана ли Тереза своей славой недоразумению: кажется, что она неожиданно показала слишком легкий, улыбчивый, домашний путь к святости; кажется, что она одним ударом опрокинула древнее здание героической святости, невозможной для простых верующих, ради повседневной святости, состоящей из мелочей и розовых лепестков, рассыпанных над Распятием или перед Святейшим Таинством, как когда-то рассыпали их дети во время процессии Тела Господня.

И многим показалось, что с ее приходом святость стала детской сказкой, которую можно рассказывать и взрослым, и рассказ получался убедительным и трогательным, как ее образок с распятием, покрытым букетом роз.

Потом мало-помалу кое-кто начал высказывать мнение, что образ этой святой был слишком лубочным и приукрашенным, чтобы ему можно было верить, и решил открыть "истинное лицо Терезы", подвергнув ее жизнь, ее характер и ее проповедь беспощадному социологическому и психологическому анализу. Наилучших результатов добились те, кто поставил своей целью с максимально возможной точностью восстановить все события ее жизни и ее духовное наследие, основываясь на духовных сочинениях, написанных молодой кармелиткой.

Но все это совершенно не затронуло инстинктивной любви к Терезе всего христианского народа, хотя и помогло лучше и глубже понять ее жизненный опыт и учение.

Как бы то ни было, Тереза затронула в сердце человечества нечто столь глубокое и сокровенное, что только этим можно объяснить, почему она стала святой настолько "универсальной": наряду со св. Франциском это единственная западная святая, почитаемая в восточных Церквях и даже за пределами христианского мира.

К ее образу обращались писатели и мыслители - для них она стала символом и ключом к прочтению их произведений: вспомним, например, о романах Бернаноса или о философии позднего Бергсона.

"Весть, которую эта святая принесла миру, - писал Бернанос, - это одна из вестей самых таинственных и насущных, которые он когда-либо получал. Мир умирает, потому что ему не хватает детства, и именно против него полубоги тоталитаризма нацелили свои пушки и танки".

И в наши дни недавно были сняты два кинофильма, свидетельствующие о позитивном отношении интеллигентов-агностиков к образу Терезы из Лизье: фильм Ольми "Легенда о святом пропойце" был снят по одноименному рассказу Иозефа Рота, написанному в 1939 году и свидетельствующему о глубоком проникновении в суть учения Терезы, не всегда доступного и богословам. В фильме "Тереза", снятом неверующим режиссером (А. Кавалье), образ Терезы трактуется как образ влюбленной библейской девушки из Песни Песней.

Начнем с простого рассказа о жизни Терезы Мартэн, в которой, как казалось многим, близко наблюдавшим ее, не было ничего удивительного.

Она была родом из зажиточной буржуазной семьи, и детство ее было счастливым: первые четыре с половиной года были исполнены радости: "она смеется и веселится с утра до вечера", - писала ее мать.

Она была четвертой из пяти дочерей семьи Мартэн и была девочкой чувствительной и радушной, нетерпеливой, но вместе с тем очень нежной и веселой. Однако если она умела быть нежной, то умела и настаивать на своем, если доводы других ее не убеждали: "Когда она скажет нет, - рассказывала ее мать, - ничто не заставит ее уступить. Можно посадить ее на целый день в погреб и все-таки не добиться, чтобы она сказала да; скорее она в нем переночует!".

Однако она вела себя всегда искренне и честно ("она не солгала бы за все золото мира") и, когда ошибалась, всегда страстно желала, чтобы ее немедленно простили.

Но главное - малышку связывали с Богом глубокие доверительные отношения. Это дар всех детей, воспитанных в подлинно христианской семье, но Тереза переживала эти отношения совершенно особым образом: впоследствии, став взрослой, она сказала, что никогда сознательно не говорила "нет" благому Богу с трехлетнего возраста.

Счастливое детство внезапно кончилось со смертью матери (она умерла от рака груди). Все подробности этой болезни неизгладимо запечатлелись в душе впечатлительной девочки, особенно тот день, когда она "долго" (по ее собственным словам) стояла перед гробом: "Я никогда еще не видала гроба, но тем не менее я понимала!".

С тех пор ее существование было овеяно грустью, несмотря на то, что семейная жизнь по-прежнему была исполнена нежности, веры и мира: Терезу воспитывали сестры (одну из них она особо избрала своей "второй матерью"), и она была очень привязана к отцу, добрейшему человеку ("Мой муж - святой человек, - писала ее мать, - я пожелала бы такого всем женщинам"), уже пожилому (когда родилась Тереза, ему было пятьдесят лет), исполненному отцовской и вместе с тем материнской нежности.

После смерти жены он жил в семье, управляя своим имуществом, посвящая много времени чтению и размышлениям, занимаясь своими любимыми занятиями - рыбной ловлей и садоводством.

Его борода была уже седой, и дочери ласково называли его "патриархом": их отец был для них на земле образом Бога Отца. "Я не могу выразить, как я любила папу, - говорит Тереза, - все в нем вызывало мое восхищение": именно благодаря ему девочка научилась любить природу; смотря, как он молится в церкви, она начала понимать, что такое молитва, и у него училась любить бедных и помогать им.

Тем не менее Тереза утратила свою былую живость, стала застенчивой, замкнутой, слишком ранимой и часто плакала. Этот грустный период (она говорит, что это "самое скорбное время ее жизни") продолжался почти девять лет: с одной стороны, она оставалась ребенком, все слишком баловали и ограждали ее от неприятных впечатлений, с другой стороны, она была уже зрелой личностью, склонной к рефлексии не по возрасту.

Когда ей едва исполнилось девять лет, сестра, которую она избрала себе "второй мамой", покинула ее, поступив в строго затворнический монастырь кармелиток в том же городе.

Тереза вновь переживала глубокую душевную скорбь (к тому же домашние совершили ошибку, решив скрыть от нее приготовления к отъезду), однако обрела непоколебимую уверенность в том, что и она призвана поступить в Кармель: ей достаточно было узнать, что это уединенное место, куда удаляются те, кто хочет искать Бога всем сердцем своим:

"Я почувствовала, что Кармель - это пустыня, куда по воле благого Бога я тоже должна укрыться. Я ощутила это с такой силой, что в моем сердце не осталось никакого сомнения".

И нужно уточнить, что это было призвание не только совершенно явное, но и лишенное всякой психологической двусмысленности.

Тереза предупреждает:

"Это не была мечта впечатлительной девочки, но уверенность в Божественном призвании: я хотела поступить в Кармель не из-за Полины (сестры), не для того, чтобы вновь обрести покойную маму, но (только ради Христа). Я передумала многое, чего нельзя выразить словами".

Она упрекает сестру-мать не в том, что та избрала Кармель, но в том, что "та не подождала ее".

В этом - тайна Терезы: это ребенок, которого ранит все, что ранит детей, но уже в детстве она самоотверженно предается Богу.

Как бы то ни было, она так страдала из-за разлуки, что заболела странной болезнью, во время которой в течение многих недель ощущала приступы необъяснимого ужаса. Она стала похожа "на идиотку" и без конца стонала. Однажды, когда она стенала, зовя: "Мария, Мария!", а сестры, сознавая свою беспомощность, молились Божьей Матери, она увидела, что статуя Божьей Матери, стоявшая у нее в комнате, ожила и улыбнулась ей. Внезапно она выздоровела, как будто пробудившись от долгого кошмара.

Сестры догадались о том, что что-то произошло, и все стали задавать ей столько вопросов и расспрашивать ее о таких мелких деталях (особенно тогда, когда она отправилась в монастырь), что Терезу охватил страх, не обманулась ли она, не вообразила ли себе всего этого, не солгала ли, и благодать обратилась для нее в мучение.

Она была ребенком ранимым еще и потому, что ее ум и сердце, казалось, развивались слишком быстро, тогда как восприятие оставалось детским. В душе Терезы была тайна, которая уже многократно давала о себе знать, но еще не прорвалась через оболочку чрезмерно обостренной чувствительности.

Добрую тайну ее детства - которая впоследствии станет ее глубоким духовным опытом, а затем - сутью ее учения, - можно определить так: эта девочка была необычайно последовательна в том, что она утверждала и во что верила, и в выборе жизненного пути, как в сфере истин житейских, так и истин духовных.

Вот несколько тому примеров.

Когда совсем еще маленькой Терезе говорили о райском блаженстве, лаская мать, она желала ей умереть: "Как бы я хотела, чтобы ты умерла!". Когда ее бранили, она с удивлением извинялась, говоря: "Но ведь это же для того, чтобы ты пошла на небо, раз ты говоришь, что нужно умереть, чтобы попасть туда!". И своему отцу она тоже желала умереть, когда ею овладевал приступ "особо нежной любви". Когда ей говорили выбрать из корзинки те ленты, которые ей нравятся, чтобы играть с ними, ей казалось вполне естественным ответить, что она "выбирает все".

Когда ее папа с приставной лестницы говорил ей: "Отойди, малышка, потому что если я упаду, то раздавлю тебя", она прижималась к лестнице всем телом, думая, что "если папа умрет, ей не придется страдать, видя его смерть, потому что она умрет вместе с ним".

Когда ее папа во время вечерней прогулки показал ей созвездие, образующее на небесном своде букву Т, она решила, что Бог написал на небе ее имя.

Когда, готовя ее к исповеди в семилетнем возрасте, ей объясняли, что она расскажет о своих грехах не человеку, но благому Богу, она на полном серьезе спрашивала, "должна ли она сказать дону Дюселье, что любит его всем сердцем, если в его лице говорит с Господом". Когда ей сказали, что в аду все осужденные ненавидят Бога, она решила, что существование в месте, где Его никто не любит, слишком грустно, и пожелала туда попасть, чтобы даже там хоть кто-нибудь любил Бога.

Мы вспоминаем об этих эпизодах из ее раннего детства именно для того, чтобы показать ее зрелость даже в годы детства и ранней юности, несмотря на трудные и мучительные периоды взросления, и показать исходный опыт, который впоследствии, став взрослой, Тереза положила в основу своей сознательной проповеди и жизненного поведения.

В каком-то смысле все, чему Тереза впоследствии учила, уже как в маленькой притче содержалось в эпизоде, случившемся с нею в детстве, в трехлетнем возрасте.

О нем рассказывает ее мать в письме, написанной старшей дочери, в то время учившейся в колледже:

"Как-то на днях маленькая Тереза спросила меня, попадет ли она в рай. "Да, если ты будешь умницей", ответила я ей. - "Ах, мама!", ответила она тогда: "а если я не буду умницей, я попаду в ад? Но я знаю, что я тогда сделаю: я улечу с тобой, а ты будешь в раю; ты будешь крепко держать меня на руках...". В ее взгляде я прочла уверенность, что Бог ничего не сможет с ней поделать, если она спрячется в объятиях своей матери".

Итак, нужно лишь подождать, пока Тереза, взрослея, преодолеет некоторое расстояние, которое в глазах маленькой девочки еще существует между мамой и Самим Богом; ей нужно лишь на опыте познать, что Бог "любит нас больше нашей собственной матери": в сущности, это и есть та весть, которую она принесла миру.

Но возвратимся пока к трудному периоду ранней юности. В целом Тереза была уже зрелой личностью: когда она приняла первое причастие в возрасте 11 лет, та последовательность, о которой мы говорили, уже достигла невероятного мистического совершенства:

"Это был поцелуй любви: я чувствовала, что любима, и, в свою очередь, говорила: я люблю Тебя и приношу Тебе себя в дар навсегда... Уже давно Иисус и маленькая Тереза глядели друг на друга и друг друга понимали... В тот день это был уже не взгляд, но слияние; их уже не было двое: Тереза исчезла, как капля воды в океане, оставался только Иисус".

Она сразу же была миропомазана, и, поскольку ей объяснили, что Святой Дух дарует ей благодать свидетельствовать об Иисусе, она просила о благодати много пострадать ради любви к Нему: в этом тоже проявилась необычайная последовательность, если речь идет о том, чтобы свидетельствовать о Том, Кто пострадал и умер ради нас.

Когда Терезе сказали, что она должна подготовиться к первому Причастию, принеся в дар Иисусу много цветочков любви и считая их каждый день, она за месяц с небольшим насчитала их "тысячу девятьсот сорок девять": математическая точность, которая была в ходу в то время, может быть спорной с богословской точки зрения, но бесспорна серьезность, с которой Тереза ожидала первой встречи с Иисусом, желая хорошо подготовиться к этой встрече и свидетельствуя об этом делами любви.

Тем временем вторая ее сестра тоже поступила в Кармель (и, таким образом, ушла еще одна ее "мама"), а тринадцатилетней Терезе никак не удавалось освободиться от своих детских недостатков. К тому же ей довелось выслушать несколько ошибочных проповедей (в то время во Франции был очень распространен янсенизм), и душу девочки охватила болезненная мнительность и страх.

Наконец в рождественскую ночь 1886 года с ней случилось "маленькое чудо" (это было в ту же ночь, когда П. Клодель обратился, войдя в Собор Парижской Богоматери): девочке Терезе было дано спасительное и очистительное откровение о детстве Иисуса, полностью исцелившее ее: Тереза вновь стала такой же, какой она была девятью годами раньше: безмятежной, доверчивой, нетерпеливой, веселой и предприимчивой: "С той благословенной ночи я уже не знала поражений ни в одном сражении, но переходила от победы к победе... Иисус преобразил меня так, что я сама себя уже не узнавала".

Время с 13 до 15 лет было "лучшими годами ее жизни", когда две сестры Мартэн, Тереза и Седина, испытали "все счастье, возможное на земле":

"Мой дух расширился... Я всегда любила все прекрасное и великое... В то время во мне преобладала безграничная жажда знания".

Это были желания, имевшие вполне определенное направление, согласно точному плану, той "последовательности", о которой мы не раз говорили.

Однажды Тереза увидела среди страниц своего молитвенника часть изображения Распятого - руку, пригвожденную к кресту, с которой падали на землю капли крови:

"Меня поразил вид крови, текшей из Божественной руки, и я испытала великую скорбь при мысли о том, что она падает на землю, но никто не собирает ее!".

Так она поняла, где ее место в жизни: она должна стоять у подножия креста, чтобы собирать кровь Искупителя и раздавать ее всем, кого эта кровь может очистить:

"Я почувствовала, что в мое сердце вошла любовь и потребность забыть о себе самой", ибо тот, кто раздает кровь Христову, должен в свою очередь принести всего себя в жертву.

Она сразу же взялась за дело.

В Париже были зверски убиты две женщины и девочка. По обвинению в убийстве был арестован некий Энрико Пранцини, тридцатилетний итальянец: высокий, красивый, высокомерный авантюрист. В ходе всего судебного разбирательства он нагло отрицал свою вину, и в газетах его называли "свирепым негодяем", "чудовищем" "подлым зверем". После вынесения ему смертного приговора он отказывался раскаяться и отвергал всякое духовное утешение.

Узнав об этом, Тереза избрала его "своим грешником", неустанно молилась о нем, приносила жертвы, заказывала Литургии, надеясь обратить его.

"В глубине души, - писала она, - я была уверена, что буду услышана. Но, чтобы поощрить себя самое в дальнейшей ревности о спасении душ, я обратилась к Богу с такой наивной молитвой: "Господи, я уверена, что Ты простишь несчастному Пранцини. Я буду этому верить даже в том случае, если он не захочет исповедоваться и не обнаружит ничем своего раскаяния, до того доверяю я Твоему милосердию. Но это мой первый грешник. Поэтому я прошу Тебя: дай мне только знаком понять, что он раскаялся, просто так, для моего утешения!"".

На следующий день она прочла в газете, что Пранцини взошел на эшафот, высокомерно отказавшись от исповеди, но в последний момент вдруг схватил распятие, которое ему протянул священник, и трижды поцеловал его.

Пятнадцатилетняя Тереза назвала его "своим первым сыном" и с тех пор решила "любить Иисуса, любить Его страстно": любовь и страдание были для нее отныне связаны неразрывно.

Ее решение поступить в Кармель, чтобы посвятить там всю свою жизнь молитве за грешников, отныне стало окончательным, но ей было только пятнадцать лет и препятствия казались почти непреодолимыми.

Но, по ее словам, "Божественный призыв был столь неотложным, что даже если бы ей пришлось пройти сквозь огонь, она бы это сделала".

Сперва она убедила в своем призвании отца. Хотя сердце его разрывалось, он сказал ей, что "Бог оказывает ему великую честь, требуя от него его дочерей"; потом она попыталась убедить местного настоятеля ордена, потом - самого епископа, который должен был принять решение.

Не достигнув цели, она решила дойти до Папы и поехать вместе с паломниками из своей епархии в Рим. Паломников было человек двести и во главе их стоял генеральный викарий епархии: для того времени это было целое событие, привлекшее внимание как французской, так и итальянской печати: специальный поезд, на котором ехали паломники, ждали и встречали во всех главных городах Италии (кроме того, это было туристское путешествие, организованное на самом высшем уровне).

Итак, Тереза посетила Париж, Милан, Венецию, Падую, Болонью (в Болонье толпа студентов университета весело окружила поезд на вокзале, а один из них попытался было увести с собой под руку самую красивую француженку, но Тереза бросила на него такой взгляд, что тот немедленно ее оставил и смущенно удалился). Наконец поезд прибыл в Лорето, а затем - в Рим (Флоренцию, Пизу и Геную паломники посетили на обратном пути).

В Вечном городе кульминационным моментом путешествия была аудиенция, во время которой все паломники должны были пройти перед Папой и каждый из них - получить его благословение. Их настоятельно предупреждали не утомлять старого и больного Папу и проходить перед ним в молчании. Последней к нему подошла Тереза, которая решительно нарушила запрет. Впоследствии она писала: "Добрый Папа так стар, что его можно было бы назвать мертвым. Он почти ничего не в силах сказать...".

Викарий епископа Байе, удивленный и недовольный, сразу вмешался: "Святейший Отец, это дитя жаждет быть принятой в Кармель, но настоятели в данное время рассматривают этот вопрос".

Папа мог дать только один ответ: "Ну что же, дитя мое, поступи так, как решат настоятели".

Тереза сделала последнюю попытку: "О, Святейший Отец, если бы Вы сказали да, все были бы согласны!".

Папа пристально посмотрел на нее и четко и проникновенно произнес: "Хорошо... Хорошо... Ты поступишь в монастырь, если это угодно Богу". Тереза писала, что он смотрел на нее пристальным, пронизывающим взором, который навсегда запечатлелся в ее душе. Она пыталась продолжить беседу, но два телохранителя предложили ей встать; видя, что этого недостаточно, они взяли ее за руки, приподняли и всю в слезах силой увели прочь. Когда ее поднимали, Папа дал ей поцеловать свою руку и благословил ее.

Это событие показалось всем столь необычным, что отголоски его можно найти и во французской прессе, которая издалека следила за паломничеством.

Но формально никакого разрешения не было дано, и долгое путешествие казалось напрасным. Однако в жизни Терезы оно имело решающее значение: до него она видела священников только в или в исповедальне, а тут ей представился случай познакомиться со многими из них и наблюдать их поведение в повседневной жизни (среди паломников было 75 духовных лиц).

Нам точно неизвестно, что произошло (известно только то, что молодой французский священник - викарий собора Святого Петра - привлек внимание всех паломников своими "нежными заботами" о молодых сестрах Мартэн), но Тереза вернулась на родину в убеждении, что молиться за души священников - одна из самых насущных обязанностей всех, кто любит Церковь. "Я поняла свое призвание в Италии", - скажет она впоследствии. А на собеседовании, которое предшествовало принесению обетов, она так объяснила свое призвание в Кармеле: "Я пришла, чтобы спасать души и прежде всего чтобы молиться за священников".

В противоположность тому, чего можно было бы ожидать, в порядке исключения было разрешено принять в монастырь пятнадцатилетнюю девушку. Местный настоятель ордена, раздосадованный такой просьбой, против своей воли сказал монахиням пророческие слова: "Можно подумать, что от пятнадцатилетнего ребенка зависит чуть ли не спасение этой общины!", а, принеся им разрешение епископа, недовольно сказал: "Что ж, досточтимые сестры, наконец-то вы можете петь Те Deum. От имени епископа я представляю вам этого пятнадцатилетнего ребенка, поступления которого вы желали. Надеюсь, что он не обманет ваших ожиданий, но напоминаю вам, что в противном случае ответственность ляжет только на вас!".

Как нарочно, когда епископ прибыл на входную церемонию, он по ошибке вместо того, чтобы запеть гимн, призывая на помощь Святого Духа, начал петь благодарственный гимн Те Deum, к великому удовольствию общины. Так "ребенок" оказался в монастыре - монастыре строгой жизни, отягощенной вдобавок немаловажными проблемами.

В Лизье мистическая красота и великодушие, которые должны были бы царить на Кармеле, отчасти утратили свой блеск: в духовном воспитании сестер наметился крен в сторону преувеличенного морализма и аскетизма с янсенистской окраской и ошибочным представлением о Боге как о Судии, Которого надлежит умилостивлять неустанными молитвами и жертвами.

К этому надо добавить, что монастырская община была бедна человеческими и интеллектуальными дарованиями (сестры Мартэн были в ней белыми воронами), кроме того, настоятельницей была женщина умная, но своевластная, готовая навязать как волю Божью любую свою прихоть и свои изменчивые настроения. Не было, наконец, недостатка в злоупотреблениях и в борьбе за власть, особенно тогда, когда приближалось время выборов на монастырские должности. В городе говорили, что в этом монастыре Тереза станет талисманом для общины и что именно поэтому ее взяли, несмотря на юный возраст. Если это действительно было так, Тереза прекрасно отдавала себе в этом отчет.

Ничего неожиданного для себя она в монастыре не нашла: еще будучи в миру, она догадалась о многом:

"Иллюзии первых дней... Бог даровал мне милость: у меня их не было. Я нашла жизнь в монастыре точно такой, какой я ее себе представляла: ни одна жертва не удивляла меня...". Однако только Богу известно, сколько тягот выпало на ее долю.

Это позволило ей во всей полноте вкушать благодать, чувствуя, что ее приняли туда, куда пожелал привести ее Бог: "С какой глубокой радостью я повторяла эти слова: "навсегда, я здесь навсегда!"".

Первой ее обязанностью был долг перед сестрами по крови: она любила их всем сердцем, но не желала, чтобы к ней относились как к младшей сестричке, окружая ее особыми заботами и давая ей поблажки: "Мы больше не у себя дома", - повторяла она им и не делала ни одного движения, ни говорила ни слова сверх того, что по Уставу было позволено всем. Если она и должна была оставаться ребенком, она хотела оставаться им только для Бога, не для того, чтобы выражать свою привязанность к творениям. Настоятельница, несмотря на все свои недостатки, довольно проницательная, говорила о ней, что "ее зрелость под стать тридцатилетней монахине".

Бог, со Своей стороны, особо опекал маленькую Терезу, которая Ему доверилась: первое время ее монастырской жизни было неизгладимо отмечено скорбью, очистившей ее сверх всякой меры, - тяжелой болезью отца, болезнью унизительной, унижающей, как казалось, даже его дочерей. Глазами, полными скорби, смотрела на него Тереза сквозь решетку во время теперь уже редких посещений в комнате для свиданий: из-за тяжелой формы артериосклероза и сильных приступов уремии он походил на бедного безумца, делающего странные жесты, похожие на неясные пророчества. Наконец пришлось поместить его в сумасшедший дом: для него началось грустное затворничество, а сестер Мартэн стали называть "дочерьми сумасшедшего": такой шопоток они слышали даже в монастыре, и эти слова были гораздо более жестокими, чем это казалось тем, кто их произносил.

Тереза писала: "Как досточтимый лик Христа был омрачен во время Страстей, так лик Его слуги должен был омрачиться в дни его скорби".

Иногда ее папа закрывал лицо, как будто сознавая свое унижение, и Тереза созерцала в нем тайну Святого Лика Христа, в Котором, по словам Исайи, "не было ни вида, ни величия".

Однажды она сказала больному отцу: "Я постараюсь быть твоей славой, став великой святой", а изумленным сестрам: "На небе единый волос из его седины осветит нас!".

Все имущество отцовского дома, где отныне никого не осталось, было продано: исчезли и самые дорогие воспоминания. Только две вещи попали в Кармель: домашние часы, которые отныне на хорах били начало долгих медитаций, и кресло на колесиках, которое принадлежало больному отцу и служило Терезе в последние месяцы ее жизни.

Итак, в Кармеле Тереза "малая" жила двумя тайнами: детством Иисуса (требующим послушания и простого, доверчивого предания себя Богу) и Его страстями (требующими сопричастности и жертвы). Поэтому она попросила позволения называться сестрой Терезой Младенца Иисуса и Святого Лика. Прежде всего Детство. Речь шла о том, чтобы "читать Евангелие взыскательными глазами ребенка", пока сама Тереза не стала "живым учением", "словом Божьим" для нашего времени.

Итак, прежде всего Тереза приняла всерьез тайну детства Иисуса: Иисус - это воплощенное Слово Божье, но в латинском языке "ребенок" этимологически значит "не умеющий говорить".

Следовательно, в начале нашей веры лежит великая тайна: Бог стал ребенком, не умеющим говорить, возложив на нас, взрослых, обязанность заботиться о Нем, поэтому все мы должны учиться у Его Матери Марии.

Как хорошо известно всем матерям, когда в доме появляется ребенок, это возлагает на окружающих новые обязанности: ребенок спит, и нужно соблюдать тишину; ребенок играет, и его игра - это серьезный труд, которые нужно ему облегчить и который нужно охранять; ребенок плачет и нуждается в утешении; ребенку необходимо все внимание взрослого человека.

Г. У. фон Бальтазар писал: "Спать и играть - вот два занятия Слова (то есть Слова Божьего, ставшего ребенком), очаровывающие Терезу из Лизье. Подобно истинной матери, она неизменно изумлялась Ребенку и воспринимала свои отношения с Ним очень естественно и конкретно". Тереза разрешала все проблемы, возникающие у нас, взрослых людей, когда мы думаем о Боге Всемогущем (и требуем от него очень много и претендуем на то, чтобы Он нас принял, выслушал, исполнил наши просьбы, помог нам), - итак, Тереза разрешала все проблемы радикальным образом, созерцая тайну детства Иисуса: она предлагала себя Ему как игрушку, не драгоценную игрушку, к которой дети чуть ли не боятся прикоснуться, но как игрушку самую обыкновенную, любимую, которую они могут взять и отбросить, прижать к сердцу или оттолкнуть ногой, а потом в беспокойстве искать. Поэтому когда Тереза страдает, она страдает потому, что Младенец Иисус забывает о Своей игрушке, или вдруг отбрасывает, или ломает ее, чтобы посмотреть, что у нее внутри, и кто может сказать ему: "Почему Ты так делаешь?". Игрушка принадлежит Ему. Младенец Иисус, Которому посвятила себя Тереза, играет в мячик (и часто далеко отбрасывает его), играет в волчок (и часто подстегивает волчок веревкой, чтобы он быстрее крутился), играет в кегли (целится в них и их сбивает), но потом, закончив игру, собирает все свои игрушки и прижимает их к сердцу.

Часто Младенец Иисус "спит", и тогда нужно хранить молчание, чтобы не мешать Ему: "Когда Иисус засыпает, многие здесь, на земле, перестают служить Ему и в Него верить", - объясняет святая.

Образы, которыми она пользуется, рассказывая о своей жизни, взяты из сказочного, привычного и безмятежного мира детства; но те, кому приходится иметь дело с детьми (особенно матери), хорошо знают, сколь этот мир в то же время серьезен и требователен.

Преклоняясь перед святым детством Иисуса, Тереза несет ежедневный труд, стараясь остаться ребенком.

Однажды она объяснила свою духовную программу следующим образом:

"Оставаться детьми перед Богом значит признать свое собственное ничтожество, ожидать всего от благого Бога, как ребенок ожидает всего от отца. Не стремиться изменить свое состояние по мере возрастания... значит никогда не приписывать самим себе свои добрые дела... и никогда не впадать в отчаяние из-за своих прегрешений, потому что дети часто падают, но они слишком малы, чтобы сильно ушибиться".

Отвлекаясь от образов, можно сказать, что речь идет от отказа от восприятия христианской жизни как ряда важных обязанностей и драматических ситуаций (что ведет к разочарованию, если нам кажется, что нас не оценили по достоинству, или, наоборот, к комплексу неполноценности, если мы сами оказались не на высоте); речь идет о том, чтобы радостно и добровольно "предаться Богу, подобно ребенку, без страха засыпающему на руках у отца".

Предаться без страха значит признать, что все основано на сознании нашей принадлежности Богу, на уверенности в том, что Он - наш Отец.

Так люди учатся не рассчитывать на свои собственные дела, свои собственные способности, свои собственные усилия, свои собственные заслуги. "Спящий ребенок" - для христианской жизни ключевой образ: он должен лишить нас всякой надежды достичь спасения в одиночку, всякой уверенности в наших силах, всякого фарисейства, всякого духовного расчета и самолюбования.

Положительный, "активный" аспект этого образа заключается, напротив, в том, что имеет значение только любовь, с которой человек предает себя Богу, но если эта любовь подлинная, для того, чтобы выразить любовь, можно использовать все, и с этой точки зрения все бесконечно важно.

Для того, чтобы выразить свою любовь к матери, ребенок может подарить ей одну из своих игрушек. Конечно, матери игрушка не нужна, к тому же купила ее ему она сама, но она все равно тронута и принимает ее со всей серьезностью.

У нас есть тысяча разных способов, чтобы сделать то же самое по отношению к Богу: делая Ему тысячу маленьких подарков, мы можем вернуть Ему то, что Он нам дал, и Он принимает наши подарки, придавая им новую ценность, - так устанавливаются отношения взаимной любви, которая длится всю жизнь.

Поэтому в жизни Терезы все стало необычайно серьезным и исполненным нежности, когда на карту была поставлена любовь: терпеливо выносить докучный шум, производимый одной из сестер во время молитвы незаметно для нее самой; не жаловаться, когда невнимательная соседка брызгает ей в лицо грязной водой во время стирки; безропотно питаться остатками пищи, которые ей подают, потому что никто больше не хочет их есть; никогда не показывать, что мерзнешь, потому что нельзя быть малодушными перед Тем, Кого любишь; преданно и радостно повиноваться, даже тогда, когда инстинктивно хочется возразить; обращаться так ласково с крайне неприятной сестрой, что ей кажется, будто она особенно любима; складывать мантии, забытые другими сестрами, - короче говоря, "не упускать ни одной маленькой жертвы, взгляда, слова, пользуясь каждой мелочью и делая ее с любовью".

Бесчисленное множество мелочей - повседневных и на протяжении всей жизни, - разрушающих человека, когда они вызывают ярость и слепую покорность, и греющих сердце даже тех, кто этого не замечает, если их делать ради любви и с любовью. Так можно искупить даже свои собственные слабости, непоследовательность, мелкие прегрешения.

Тереза принимает даже их, не потому, что о них не заботится (напротив, они огорчают ее, как ребенка огорчает его собственная беспомощность), но потому, что она неизменно ощущает себя маленькой, нуждающейся в помощи, в прощении, в благодати.

Именно эта весть, принесенная Терезой, излечила Церковь ее времени от последних симптомов янсенизма: чтобы сделать людей добродетельными, нельзя только учить их бояться кары Божьей, наоборот, нужно, чтобы они изумлялись любви, превышающей все их заслуги.

Во времена Терезы некоторые героические души имели обыкновение приносить себя в жертву "Божественной Праведности, чтобы навлечь на себя все кары, уготованные грешникам". Более того, это посвящение считалось на Кармеле вершиной духовности.

В 22 года Тереза попросила у своей настоятельницы разрешения принести себя в жертву Милосердной Любви Божьей - любви, по ее словам, "в тысячу раз более требовательной, чем праведность".

Она сама сочинила формулу посвящения:

"Боже Мой! Я желаю любить Тебя и внушать к Тебе любовь..., но чувствую свое бессилие и прошу Тебя быть моей святостью.

В знак совершенной любви я приношу себя в жертву всесожжения Твоей милосердной любви и молю Тебя сжечь меня до конца..., чтобы я стала мученицей Твоей любви, о Боже мой!".

Тереза убеждена, что когда Бог находит души, открывшиеся Его любви. Он быстро сжигает их огнем опаляющим.

Парадоксальным образом все это, однако, не означает, что Тереза испытывала светлые и радостные переживания. Более того, ее обычным состоянием было состояние духовной сухости: она была счастлива, но только потому, что любила Бога и знала, что она любима, хотя не испытывала при этом никакой радости.

Тем временем жизнь в монастыре текла по-прежнему, внутренне прекрасная и внешне убогая: настоятельница любой ценой стремилась сохранить за собой свой пост и досадовала, когда на него избрали сестру Терезы (которую та когда-то назвала своей матерью), а Тереза так и оставалась вечной послушницей, хотя ей поручили наставлять послушниц, только что поступивших в монастырь. Одна старая монахиня, которой она помогала в ризнице, называла ее сестрой "Да будет так", потому что она всегда со всем соглашалась. Однако все знали, что в случае необходимости она умела быть твердой.

В 23 года Тереза заболела чахоткой: когда в ночь со Страстного четверга на пятницу волна крови поднялась к ее губам, она вытерла губы, поняв, что это весть о смерти, но принесла Богу жертву, решив не зажигать лампу, чтобы посмотреть, что с ней случилось. Она дождалась зари, и в Страстную пятницу принесла себя в жертву, решив разделить с Христом Его страсти. Так она вошла во мрак Гефсиманского сада, где началось ее борение:

"Иисус попустил, чтобы моя душа была охвачена глубочайшей мглой и чтобы мысль о небе, для меня столь сладкая, была лишь источником борьбы и муки...

". Ей казалось, что она - среди грешников, неверующих, в особенности среди тех, кто утратил веру по своей собственной вине, употребив во зло благодать Божью, и что она слышит хор насмешливых голосов, возвещающих ей, что надо всем царит ничто, пустота. Ей казалось, что она сидит "за столом грешников", где и должна оставаться: "Господи, Твоя маленькая дочь просит у Тебя прощения за своих братьев; она согласна есть хлеб скорби, пока Тебе это угодно, и действительно не хочет встать из-за этого стола, за которым сидят грешники, прежде чем настанет день, Тобой указанный... Господи! Отошли нас оправданными...

". Ее согласие сидеть "за столом бесчестья", чтобы и там был кто-нибудь, кто любит Бога, тесно связано с событиями, происходившими в то время во Франции. Сегодня мы знаем, что ощущение Терезы, будто она находится вместе с грешниками и безбожниками, имело под собой совершенно реальную основу: в силу странного стечения обстоятельств, о которых здесь было бы слишком долго рассказывать, в последние месяцы своей жизни Тереза, к ее глубокой скорби и ужасу, была лично вовлечена в громкий скандал, устроенный некоторыми антиклерикалами и масонами в те годы против Церкви. Они использовали даже одну из ее фотографий. Кроме того, она страдала потому, что провинциал ордена кармелитов, отец Гиацинт Луазон, величайший проповедник своего времени, стал расстригой: он был лишен сана, женился, стал основателем христианской секты и был отлучен. За него Тереза приняла свое последнее Причастие.

Она ясно сознавала, что происходит в мире, в котором сциентизм вел яростное наступление на веру, и ощутила его дьявольское очарование. Она говорила сестре:

"Если бы ты знала, какие ужасные мысли меня терзают! Молись за меня неустанно, чтобы я не слушала дьявола, который хочет, чтобы я поверила его лживым наветам. В мой ум проникают суждения самых отъявленных материалистов: мысль о том, что в будущем, благодаря постепенному прогрессу, наука найдет естественное объяснение всему и мы узнаем конечную причину всего сущего, а пока это загадка только потому, что нужно открыть еще много нового... О, мамочка, как можно питать такие мысли, когда так любишь благого Бога! Но я приношу в жертву эти жестокие страдания, чтобы уверовали бедные неверующие, ради всех, кто удалился от церковного вероучения".

Итак, Тереза согласилась погрузиться в тот мрак, который в Страстную пятницу сошел на всю землю:

"Я вижу стену, поднявшуюся до неба... Все исчезло... Я верую, потому что хочу верить".

И она носила на сердце Символ веры, написанный на листе бумаги ее собственной кровью.

Тем временем, повинуясь приказу своей настоятельницы, она дописывала - трудно поверить! - свою автобиографию, рассказывая о своем духовном пути к полному пониманию того, что есть истинная милосердная любовь. В своей книге она повествует нам о том, как она окончательно открыла смысл своего призвания на Кармеле.

Она повествует о великих и многообразных желаниях, которые всегда волновали ей душу, вплоть до того дня, когда она осознала, что Церковь - это Тело, в котором все члены - и у каждого из них своя роль - действуют на благо всего целого, но вместе с тем она с невыразимой радостью поняла, что Церковь должна иметь и сердце и что ее призвание - быть в этом сердце, питающем и поддерживающем "все призвания": "В сердце Церкви, моей Матери, я буду любовью".

Тем временем болезнь необратимо развивалась: сестры, ухаживавшие за Терезой, стали обращаться с ней как с ребенком (хотя первые признавали ее духовную зрелость и превосходство), и она смиренно принимала их заботы, зная, что ей предстоит последнее, самое трудное испытание: свидетельствовать об истине своего учения о "пути малых душ", пройдя тяжкий путь страдания и смерти.

Ребенку не нужно учиться, чтобы родиться, но взрослый человек, желающий остаться ребенком перед Богом, должен научиться умирать, как будто рождаясь вновь.

Иногда Терезу охватывало беспокойство: "Каково мне будет умирать?", "я никогда не научусь умирать!". Она чувствовала, что испытание будет страшным: тело ее было изнурено болезнью, ее мучила невыносимая боль, но настоятельница решила, что давать кармелитке морфий не обязательно. Ее легкие были совершенно разрушены и дыхание сильно затруднено (кислородной подушки тогда еще не существовало). Ее тело даже физически стало меньше (когда его укладывали в гроб, медсестры сказали, что оно кажется телом двенадцатилетней девочки), а дышала она с трудом, как ребенок, только что появившийся на свет. Она была охвачена страхом:

"Если бы вы знали, какая это мука, когда не можешь дышать!". "Если я буду задыхаться, - говорит она, - благой Бог даст мне силы". "Каждый вздох - это боль сильная, но все же не настолько, чтобы я кричала".

Смотря на образ Девы Марии, она восклицала:

"Пресвятая Дева, ты знаешь, что я задыхаюсь!"; "Земного воздуха мне уже не хватает. Когда же я вдохну небесного?".

В последние месяцы жизни ее страдания все возрастали, как море, затопляющее ее со всех сторон, и требовали от нее доверчиво и безраздельно, как больной ребенок, предаться окружающим:

Я забыла о самой себе, я не ищу себя ни в чем".

"- Я живу только страданием в настоящий момент".

"- Детей нельзя проклясть. Малых будут судить необычайно мягко. И вполне можно оставаться детьми, даже занимая высокие посты, даже живя очень долго. Если бы я прожила до 80 лет, я ясно чувствую, что осталась бы совсем маленькой, как сейчас".

Тем, кто спрашивал ее, невыносимы ли ее страдания, она отвечала:

"Нет, я еще могу сказать благому Богу, что люблю Его, и нахожу, что этого достаточно".

"Сегодня ночью мои силы иссякли: я попросила Пресвятую Деву взять мою голову в свои руки, чтобы перенести боль".

О своих страданиях она говорила: "Я люблю все, что посылает мне благой Бог". Когда кто-нибудь хвалил ее терпение, она возражала, как будто ее не понимали:

"Терпения у меня еще не было ни на минуту. Дело не в моем терпении... Люди вечно ошибаются!".

Детский мир с его образами былых времен оставался близок ей, хотя она невыразимо страдала. Она рассказывала сестрам:

"В первый раз, когда мне дали в лазарете немного винограда, я сказала Младенцу Иисусу: "Как сладок виноград! Знаешь, я не понимаю, почему Ты медлишь придти за мной. Смотри - я тоже гроздь винограда, и все говорят, что такая зрелая!"".

Однажды сестра, которая ухаживала за Терезой, сказала другой сестре, думая, что она спит: "Она очень устала". Тереза услышала эти слова, а потом рассказывала:

"Я думала про себя: это чистая правда! это так и есть. Да, я подобна усталому, измученному путнику, который, достигнув цели своего пути, бросается на землю. Но я бросаюсь в объятия благого Бога".

Именно так с ней и случилось. Ее агония была долгой и мучительной. Ее сестра рассказывала: "Ужасный хрип раздирал ей грудь. Ее лицо налилось кровью, руки посинели, ноги были холодны, как лед; она дрожала всем телом".

Это продолжалось несколько часов. К вечеру она повернулась к настоятельнице и сказала ей:

"Матушка, ведь это уже агония?... Ведь я уже умираю?".

Настоятельница ответила ей, что это уже агония, но что благой Бог может еще продлить ее.

Она ответила: "Тогда... пусть... пусть... О! Я не хотела бы, чтобы сократилось время страданий...".

Потом, глядя на свое распятие, она сказала: "Я люблю Его! Боже мой, я Тебя люблю!".

Ее голова откинулась назад, взгляд, исполненный невыразимого счастья, остановился немного выше статуи Пресвятой Девы Марии. Этот взгляд длился примерно столько, сколько нужно, чтобы прочесть одно Верую. Потом ее душа отлетела на небо. Мир получил свою "маленькую святую".

В июне 1980 года, когда совершил паломничество в Лизье, он сказал:

"Возблагодарим св. Терезу из Лизье. Возблагодарим ее за простую и чистую красоту, которая в ней явилась Церкви и миру. Эта красота очаровывает нас, даже если мы знаем, что путь к ней был труден и полон страданий... Но прекрасное существует потому, что очаровывает нас трудом. Самым важным трудом, благодаря которому человек познает тайну своего человеческого естества".

Антонио Сикари. Портреты Святых

Не одно поколение католиков преклонялось перед этой юной святой, названной «Маленьким цветочком», а ее короткая жизнь вдохновляла нас гораздо больше, чем тома, написанные учеными богословами. Тереза умерла в возрасте 24 лет, уединенно прожив около 10 лет в монастыре кармелиток. Никогда она не занималась миссионерской деятельностью, не основывала какого-то религиозного ордена, не совершала великих деяний. После ее смерти была опубликована лишь единственная книга под названием «История одной души», представляющая собой краткий отредактированный вариант дневника Терезы (Недавно были опубликованы собрания ее писем и первоначальный вариант дневника). Несмотря на это, спустя 28 лет после ее смерти интерес к ней возрос настолько, что Тереза была канонизирована в ответ на настойчивые требования верующих. Прошло время, и некоторые современные католики отвернулись от нее, поскольку для них имя Терезы связано с чрезмерно идеализированной набожностью, но, тем не менее, ее послание к нам все так же современно и истинно, как и столетие назад. Тереза родилась в 1873 году во Франции. Родители нежно любили и баловали девочку. Мать Терезы так хотела быть праведной, а отец - стать монахом, что, вступив в брак, они оставались целомудренными, пока священник не объяснил им, что именно Бог понимает под браком! Родители Терезы последовали совету священника так старательно, что у них родилось девять детей. В живых остались только пять девочек, которые были очень близки всю жизнь. Когда Терезе исполнилось четыре с половиной года, она познала, что такое горе и потеря любимых - мать Терезы умерла от рака груди. Полина, шестнадцатилетняя сестра Терезы, стала для нее второй матерью. Через пять лет Терезу ожидала еще более горькая потеря, когда Полин ушла в монастырь кармелиток. Через несколько месяцев Тереза так серьезно заболела, что думали, она не выживет. Хуже всего для Терезы в то время были те люди, что сидели вокруг ее кровати, назойливо уставившись на нее, по словам самой Терезы, они всегда находились в комнате как «связка лука». Когда она увидела, что ее сестры молятся возле статуи Девы Марии, то она также стала молиться. Вдруг Тереза увидела, что Дева Мария улыбнулась ей, и в тот же самый миг она выздоровела. Тереза постаралась сохранить в тайне историю о своем чудесном исцелении, но люди узнали это и стали изводить ее вопросами о том, как была одета Мария, на кого она была похожа. Когда же Тереза отказалась удовлетворять их праздное любопытство, они распространили слух, что девочка все придумала. К одиннадцати годам Тереза развила в себе способность духовной молитвы (молитвы в уме), совершенно не осознавая это. Она обычно находила местечко между своей кроватью и стеной и там, в уединении, думала о Боге, о жизни и вечности. Когда две другие сестры, Мария и Леония, вступили в религиозные ордены (кармелиток и клариссинок), Тереза осталась со своей сестрой Селиной и отцом. Тереза рассказывает нам, что она хотела быть хорошей, но выбрала для этого довольно странный способ. Эта избалованная отцом маленькая принцесса обычно не выполняла никакой домашней работы. Она полагала, что когда она заправляла постель, то делала большое одолжение! Всякий раз, когда Терезе казалось, что кто-то осуждает ее или невнимателен к ней, она заливалась слезами. А потом она плакала потому, что она только что плакала, и ей было жаль себя! Все ее старания сдерживать свои бурные эмоции проваливались сразу же, как только ей делали малейшее замечание. Тереза хотела вступить в женский монастырь кармелиток и быть вместе с сестрами Полиной и Марией, но как ей было убедить всех, что она способна вынести трудности монашеской жизни, если она не могла справиться со своими эмоциональными взрывами? Тереза молилась, чтобы Иисус помог ей, но в ответ ей не было никакого знака. Рождественским днем 1886 года четырнадцатилетняя Тереза спешила домой из церкви. Во Франции маленькие дети оставляли свои башмачки возле очага, а родители клали туда подарки для них. Однако к четырнадцати годам большинство детей уже вырастали и понимали, откуда на самом деле берутся подарки. Селина же не хотела, чтобы Тереза выросла. Поэтому для «малышки» Терезы подарки продолжали класть в башмачок. Когда Селина и Тереза спешили по лестнице, чтобы снять шляпы, они услышали голос отца из гостиной внизу. Стоя возле башмаков, он сказал с облегчением: «Слава богу, что мы делаем это в последний раз!" Тереза замерла, а ее сестра беспомощно смотрела на нее. Селина знала, что, услышав слова отца, Тереза через пару минут разразится слезами. Однако взрыва эмоций не последовало. С Терезой случилось что-то невероятное. Иисус снизошел в ее сердце и сделал то, что она сама сделать не могла. Он заставил ее почувствовать переживания отца сильнее, чем свои собственные. Она, проглотив слезы, спустилась вниз и выразила удивление найденным в ботинке подаркам так, словно бы она не слышала то, что сказал отец. Через год Тереза ушла в монастырь. В своей автобиографии она называет это Рождество как день своего «обращения». Терезу называли «маленьким цветочком», но у нее была стальная воля. Когда настоятельница монастыря кармелиток отказала Терезе, поскольку она была слишком молода, обычно очень стеснительная девочка пошла к епископу. Когда же и епископ сказал нет, она решила обратиться выше. Отец и сестра взяли Терезу на богомолье в Рим, полагая, что паломничество поможет забыть эту странное желание уйти в монастырь. Терезе очень понравилось паломничество. В этот раз ее возраст дал ей преимущество! Юная и маленькая Тереза могла бегать где угодно, трогать святыни и надгробия без опасения, что на нее накричат. Наконец, они попали на аудиенцию Папы. Им было запрещено разговаривать с Папой, но это не остановило Терезу. Как только она подошла к нему поближе, то сразу же стала умолять его о позволении вступить в монастырь кармелиток. Понадобилось двое стражников, чтобы вывести ее! Храбрость маленькой девочки произвела впечатление на Викария-генерала, и вскоре Терезу приняли в монастырь кармелиток, куда ранее вступили ее сестры Полина и Мария. Романтические представления Терезы о монастырском житье и страданиях неожиданно столкнулись с реалиями жизни в монастыре, которые она никогда не ожидала увидеть. Отец Терезы перенес несколько инсультов, которые серьезно сказались на его физическом и психическом состоянии. Когда однажды у него были галлюцинации, и он, схватив пистолет, собрался идти сражаться, его доставили в приют для сумасшедших. С ужасом узнала Тереза об унижении отца, которого она боготворила и которым восхищалась, а также о сплетнях и сожалениях их «так называемых» друзей. Поскольку Тереза была в монастыре, она не могла даже навестить отца. Для Терезы наступило ужасное время страданий, когда она не находила поддержки в молитве; она говорила, что «Иисус не очень-то старается вести наш диалог». Тереза была настолько убита горем, что, совершая молитву, часто засыпала. Она утешала себя, говоря, что матери любят своих детей, засыпающих у них на руках, так и Бог, должно быть, любит ее, засыпающую во время молитвы. Тереза понимала, что, будучи монахиней - кармелиткой, она никогда не сможет совершить великих деяний. «Любовь можно доказать поступками; а как я должна проявлять свою любовь? Я не могу совершить великих деяний. Единственный способ доказать мою любовь - это разбрасывать цветы, и эти цветы будут маленькими пожертвованиями, как и каждый мой взгляд, слово и все мои внешне непримечательные поступки, которые я буду совершать ради любви». Она пользовалась любым случаем, чтобы принести жертву, неважно, какой бы малой она не казалась. Она улыбалась сестрам, которые ей не нравились. Она ела все, что ей давали, не жалуясь, - поэтому ей часто давали худшие остатки. Однажды Терезу обвинили в том, что она разбила вазу. Несмотря на то, что это была не ее вина, Тереза не спорила, а упала на колени и молила о прощении. Эти маленькие жертвы стоили ей гораздо больше, чем какие-то большие, поскольку никто не знал о них и не признавал их жертвами. Никто и никогда не сказал ей, какая она замечательная, потому что она выносила эти маленькие тайные унижения и совершала хорошие поступки. Когда Полину избрали настоятельницей монастыря, она попросила Терезу о великой жертве. Учитывая сложившуюся ситуацию в монастыре, многие сестры опасались, что семья Мартин захватит монастырь. Поэтому Полина попросила Терезу остаться послушницей, чтобы рассеять страхи, что три сестры будут третировать остальных монахинь. Это означало, что Тереза никогда не стала бы настоящей монахиней, не примет постриг, что она всегда будет вынуждена просить разрешение на все, что она делает. Терезе помогла легче переносить эту жертву Селина, когда она после смерти отца пришла в монастырь. Все четыре сестры снова были вместе. Тереза постоянно думала о том, как можно достигнуть святости в своей жизни. Она не хотела быть просто хорошей, она хотела быть святой. Она думала, что должен быть путь для людей, которые проживали свои маленькие, незаметные жизни, подобные той, которую вела она. «Я всегда хотела стать святой. К сожалению, когда я сравнивала себя со святыми, я видела, что между нами существовало такое различие, как между горой, вершина которой теряется в облаках, и крошечной песчинкой под ногами прохожего. Но я не унывала, я говорила себе: Бог не заставляет меня желать чего-то невозможного и поэтому, несмотря на мою малость, я могу стремиться к святости. Я не могу вырасти выше, стать больше, чем я есть сейчас, значит, я должна смириться с этим и принять себя такой, какая я есть со всеми моими бесчисленными недостатками. Но я буду искать какие-нибудь возможности, чтобы попасть на небеса, найдя свой собственный путь, пусть очень короткий и прямой, но совершенно новый. " Мы живем в век прогресса. Нам не нужно больше подниматься, запыхавшись, по лестнице, преодолевая пролет за пролетом, ведь в состоятельных домах есть лифты. И я намерена найти такой лифт, который поднимет меня к Господу Иисусу, потому что я слишком уж мала, чтобы преодолевать крутые ступени совершенства. Я обратилась к Святому писанию, чтобы почерпнуть из него, как достичь той жизни, которую я бы хотела иметь, и прочла такие слова: «Кто бы ты ни был, приди ко мне». Твои руки, Господи Иисус, и есть тот лифт, что вознесет меня к небесам. И поэтому мне не нужно больше расти: я должна остаться маленькой и становиться все меньше и меньше» Она размышляла о своем предназначении: " Я чувствую в себе призвание священника. У меня призвание Апостола. Мученичество было мечтой моей юности, и эта мечта росла вместе со мной. Рассматривая мистическое тело Церкви, мне хотелось узнать себя во всех ее членах. Любовь к ближнему дала ключ моему призванию. Я поняла, что у Церкви есть сердце, и это сердце пылает любовью. Я поняла, что любовь заключает в себе все призвания. Что любовь - это все, и она охватывает собой все времена и пространства... одним словом, она - вечна! Тогда, исполненная безумной радости, я воскликнула: «О Господи, Любовь моя... мое призвание, наконец-то я нашла его! Мое призвание - это Любовь!» Когда была избрана новая настоятельница монастыря, снова возникли подозрения и слухи. Опасение по поводу сестер Мартен, возможно, и не было напрасным. В маленьком монастыре сестры составляли пятую часть всех обитателей. Несмотря на это и на тот факт, что Тереза постоянно была послушницей/ученицей, ей поручили заботу обо всех других ученицах. Позже, в 1896, Тереза заболела чахоткой (стала харкать кровью). Она продолжала работать, никому не говоря о своей болезни, но через год об этом узнали все. Хуже всего, что она перестала быть радостной и потеряла уверенность; она чувствовала, что умрет молодой и ничего после себя не оставит. Полина раньше дала ей послушание записывать свои мысли в дневник, а теперь хотела, чтобы Тереза продолжила записи - в этом случае у них было бы что-то для рассказов о Терезе после ее смерти. Боли были такими сильными, что Тереза сказала, что если бы не вера, она отдала бы свою жизнь без колебаний. И все же Тереза старалась казаться улыбающейся и бодрой - и ей это удавалось так хорошо, что некоторые думали, что она всего лишь притворяется, что больна. Она мечтала о работе, которую она будет делать после смерти, помогая всем, кто живет на земле. «Я вернусь», - сказала она. «Мои небеса будут на земле». Тереза умерла 30 сентября 1897 года в возрасте 24 лет. Тереза знала, что с благословения Господа умрет именно в этом возрасте. Ведь она чувствовала в себе призвание священника, и Господь позволил ей умереть в том возрасте, когда она приняла бы сан, будь она мужчиной, таким образом, ей не пришлось страдать. После ее смерти в монастыре все вернулось в нормальное русло. Одна монахиня прокомментировала это так - нечего и сказать о Терезе. Но Полина собрала все, написанное Терезой (к сожалению, сильно отредактировав), и разослала 2000 экземпляров в другие монастыри. «Малый путь» веры в Господа, найденный Терезой для достижения святости, заключался в выполнении ежедневных маленьких обязанностей, а не великих деяний. Этот путь вдохновил тысячи католиков и других людей, старавшихся стать святыми, ведя обычную жизнь. Через два года семье Мартен пришлось переехать - настолько была велика известность Терезы, а в 1925 году она была канонизирована. Тереза из Лизье - одна из святых-покровительниц миссионеров, но не потому, что она когда-либо занималась миссионерской деятельностью, а из-за ее особой любви к миссионерскому движению, а также молитв и писем, которыми Тереза поддерживала миссии. Ее жизнь - это напоминание всем нам, кто чувствует, что ничего нельзя сделать, - именно такие «маленькие» дела, какие совершала Тереза, строят Царство Божие. День поминовения: 1 октября Покровительница миссионеров.

«I wanna spend my Heaven,

Doing, doing work on Earth.

Heaven on Earth...»

История одной души

Воспоминания Терезы Мартен из Лизье (маленькой Терезы), девушки, внесшей множество новых и революционных мыслей в католическое богословие, недавно канонизированной.

От переводчиков

Предисловие.

«Тяжела работа Господня»

Рукопись «А»

Рукопись «B»

Рукопись «C»

«Я вступаю в жизнь» - последние беседы

Молитва о принесении себя в жертву милосердной Любви

Из стихов св. Терезы

Господи, быть Твоей невестой, быть кармелиткой, быть в силу союза с Тобой матерью душ - всего этого мне должно было бы хватить. Но ведь это не так. Разумеется, эти три дара и есть мое призвание: кармелитка, невеста и мать. И все же я чувствую в себе и другие призвания: воина, священника, апостола, учителя Церкви, мученика, - наконец, я ощущаю необходимость, желание совершить ради Тебя, Господи, все самые героические подвиги. В своей душе я чувствую храбрость крестоносца, я хотела бы умереть на поле битвы, защищая Церковь.

Я чувствую в себе призвание священника! С какой любовью, Господи, я держала бы Тебя в руках, когда на мой голос Ты сходил бы с Небес. Но, увы! Желая быть священником, я восхищаюсь и преклоняюсь перед смирением святого Франциска Ассизского и чувствую призвание подражать ему, отказавшись от высокого сана священства.

О Господи! Любовь моя и жизнь моя... Как же сочетать эти противоречивые стремления? Как осуществить желания моей бедной маленькой души?

Да, невзирая на всю свою малость, я хотела бы просвещать души подобно пророкам и учителям Церкви. Мое призвание - быть апостолом... Я хотела бы обойти всю землю, проповедовать имя Твое и водрузить Твой прославленный Крест на земле язычников. Но, Возлюбленный мой, одной только миссии мне бы не хватило. Я хотела бы возвещать Евангелие одновременно в пяти частях света, вплоть до самых далеких островов... Я бы хотела быть миссионером не просто каких-нибудь несколько лет, но от сотворения мира и до скончания века. Но больше всего я хотела бы, о мой возлюбленный Спаситель, я желала бы пролить свою кровь за Тебя, всю, до последней капли...

Мученичество - вот мечта моей юности. Под сводами Кармеля она росла вместе со мной. Но и здесь я опять ощущаю все безумие моей мечты, ибо не сумела бы ограничиться желанием только одного рода мучений. Чтобы удовлетворить меня, мне нужны были бы все... Подобно Тебе, мой желанный Жених, я хочу, чтобы меня бичевали и распяли. Я хочу умереть с содранной кожей, как святой Варфоломей. Подобно святому Иоанну, я желаю быть погруженнои в кипящее масло; я желаю претерпеть все пытки, предназначенные мученикам. Вместе со святой Агнессой и святой Цецилией я желаю подставить шею мечу и, подобно моей любимой сестре Жанне д"Арк, желаю шептать на костре Твое имя, о Господи Иисусе... Размышляя о мучениях, которые станут уделом христиан во времена антихриста, я чувствую, как содрогается сердце, и хотела бы, чтоб эти мучения были уготованы и мне. Господи, Господи, если б я захотела написать все свои желания, - мне следовало бы попросить у Тебя книгу жизни, где изложены деяния всех святых, и я желала бы совершить эти деяния ради Тебя...

О Господи Иисусе! Что Ты ответишь на все мои безумства? Найдется ли душа еще меньше, еще немощней, чем моя! Именно из-за моей слабости Тебе, Господи, было угодно исполнять мои маленькие детские желания, а теперь Ты хочешь исполнить и другие, которые превосходят саму вселенную...

Во время молитвы я мучительно страдала от этих желаний и открыла послания апостола Павла, чтобы поискать какой-нибудь ответ. На глаза мне попались 12 и 13 главы Первого послания к Коринфянам. Там, в первой из них, я прочла, что все не могут быть апостолами, пророками, учителями Церкви, и что Церковь составляют различные члены, и что глаз не может быть одновременно рукой.

Ответ был ясен, но желаний моих не исполнял и мира не приносил... Подобно Марии Магдалине, которая, продолжая склоняться к пустому гробу, все-таки обрела то, что искала (см. Ин. 20,11-18), я тоже, опустившись до самых глубин своей ничтожности, поднялась так высоко, что смогла достичь цели. Не отчаиваясь, я продолжала чтение, и вот фраза, которая принесла мне облегчение: «Ревнуйте о дарах больших, и я покажу вам путь еще превосходнейший» (1 Кор. 12, 31). Апостол объясняет, что все эти большие дары - ничто без любви... Что любовь к ближнему и есть тот превосходнейший путь, который непременно приводит к Богу. Наконец-то я обрела покой. Рассматривая мистическое тело Церкви, я не узнавала себя ни в одном из членов, описанных апостолом Павлом, или же, скорее, мне хотелось узнать себя во всех. Любовь к ближнему дала ключ к моему призванию. Я поняла, что, если у Церкви есть состоящее из разных членов тело, это означает, что самый необходимый, самый благородный из всех членов присутствует тоже. Я поняла, что у Церкви есть сердце, и это сердце пылает любовью. Я поняла, что только любовь побуждает ее члены к действию, и если любовь охладеет - апостолы больше не будут возвещать Евангелие, а мученики откажутся проливать кровь. Я поняла, что любовь заключает в себе все призвания. Что любовь - это все, и она охватывает собой все времена и пространства... одним словом, она - вечна!

Тогда, исполненная безумной радости, я воскликнула: «О Господи, Любовь моя... мое призвание, наконец-то я нашла его! Мое призвание - это Любовь!»

Да, я нашла свое место в Церкви. Это место, Боже мой, Ты дал мне его... в сердце моей Матери-Церкви я буду любовью... тогда я буду всем... и мечта моя осуществится!

Бедные женщины, как их презирают! Хотя их, любящих Господа Бога, гораздо больше, чем мужчин, а во время Крестных Страданий Господа нашего Иисуса Христа женщины оказались смелее апостолов: они не испугались оскорблений солдат и осмелились отереть благословенный Лик Иисуса... Конечно, только ради этого Он допустил, чтобы их участью на земле стало презрение, ибо именно его Он избрал для Себя Самого... На Небе Он сумеет показать, что Его мысли - не мысли мужчин (см. Ис. 55, 8) и тогда «последние будут первыми» (Мф. 20, 16).

Издание подготовлено на основе французских изданий:

SAINTE THERESE DE L"ENFANT-JESUS ET DE LA SAINTE-FACE HISTOIRE D"UNE AME

Manuscrits autobiographiquesEditions du Cerf et Desclee De Brouwer, Paris, 1992

OEUVRES COMPLETES (TEXTES ET DERNIERES PAROLES)

Editions du Cerf et Desclee De Brouwer, Paris,1992

Пролог и эпилог к «Истории одной души» написаны монсеньером Ги Гоше.

(Editions du Cerf et Desclee De Brouwer, Paris,1994)

Перевод с французского Андрея и Ольги Дьячковых.

Богословский консультант русского текста свящ. Георгий Чистяков.

Использованы фотографии из архива монастыря кармелиток в Лизье

От переводчиков

Мы предлагаем вашему вниманию новый перевод «Истории одной души», и сразу возникает вопрос: «К чему все это? Ведь уже существует «Повесть об одной душе» в переводе диакона Василия фон Бурмана!» Попробуем объясниться.

Стоял декабрь 1894 года. Как-то вечером, после службы четыре родные сестры-кармелитки Тереза, Селина, Мария и Полина собрались вместе, чтобы погреться: даже зимой кельи здесь не отапливались и во всем монастыре была только одна теплая комната. Когда младшая из них, Тереза, стала вспоминать о своем детстве, Мария подумала, что было бы неплохо это записать. Однако в монастыре все делается по послушанию, и Мария обратилась к Полине, которая в ту пору была настоятельницей Кармеля, с предложением о столь необычном послушании. - «Вы увидите, этот ангел надолго не задержится на земле и тогда мы утратим все эти мелочи, представляющие для нас такой интерес!» Сначала Полина сопротивлялась, но, в конце концов уступив просьбам сестер, попросила Терезу написать ей ко дню ангела рассказ о своем детстве. Так было положено начало рукописи «А».

Тереза, верная послушанию, писала исключительно в свое свободное время. Она писала без черновиков и практически без помарок, прерываясь всякий раз, когда это время истекало. Прошло чуть больше года. И вот, в назначенный день, 20 января 1896 года Тереза подошла к Полине и, встав на колени, протянула ей тетрадку. Та молча кивнула и, не раскрывая, положила к себе на полку. Шли дни. Читать у настоятельницы не было времени, Тереза же ни разу не напомнила ей о своих записях. Полина прочитала рукопись лишь после того, как в марте была выбрана новая настоятельница, мать Мария де Гонзаг.

Сентябрь 1896 года. Терезе двадцать три года, и еще один год жизни впереди. С 7 по 18 она проводит свой последний «ретрет» - ежегодное молитвенное уединение. Незадолго до этого Мария просила Терезу написать об открытом ею «малом пути». 8 сентября на Рождество Богородицы она пишет своей сестре письмо. Это письмо войдет в историю как рукопись «В».

Наступило лето 1897 года. Тереза тяжело больна, и с нее сняты все послушания. Ей остается жить четыре месяца. Поздно вечером 2 июня бывшая настоятельница заходит к вновь избранной: «Матушка, я не смогу уснуть, не доверив вам одной тайны! В то время когда я была настоятельницей, сестра Тереза, по послушанию и чтобы сделать мне приятное, описала несколько эпизодов из своего детства. Недавно я их перечитала. Все очень мило, но вряд ли вы сможете воспользоваться этим для посмертного циркуляра (1): там почти ничего нет о ее монашеской жизни. Если бы вы ей поручили, она смогла бы написать что-нибудь более серьезное, и я не сомневаюсь, что написанное для вас будет гораздо значительнее того, что есть у меня». На следующий день Тереза приступила к своему последнему послушанию - к рукописи «С».

Тереза знает, что эти записи нужны для посмертного циркуляра. Меняется и ее отношение к публикации рукописей. На смертном одре она говорит Полине: «После моей смерти нужно незамедлительно публиковать рукопись. Если вы с этим замедлите или неосторожно заговорите об этом с кем бы то ни было, за исключением матери-настоятельницы, сатана устроит тысячи преград на пути этого издания, которое так необходимо!» Далее она продолжила: «Матушка, все, что вы сочтете нужным убрать или добавить в моих тетрадях, - считайте, что это сделала я. Помните об этом и не имейте никаких сомнений на этот счет».

Впервые «Повесть об одной душе» тиражом в 2000 экземпляров появилась через год после смерти сестры Терезы. Эту публикацию готовили мать Мария де Гонзаг вместе с матерью Агнессой (Полиной). Рукописи были собраны вместе, разбиты на главы, а значительные куски - опущены или переписаны. Книга разошлась очень быстро. Еще через год - новое издание четырехтысячным тиражом. К 1915 году повесть переведена на девять языков и расходится огромными тиражами. В том же году Кармель города Лизье получал в среднем по 500 писем в день. Уже началась подготовка к процессу канонизации. Необходимы документы, воспоминания, свидетельства и подлинники рукописей. К 1925 году процесс канонизации завершен: папой Пием XI перед пятисоттысячной толпой в Риме на площади св. Петра сестра Тереза признана святой. Однако подготовкой новых публикаций по-прежнему занимается мать Агнесса, ведь именно ей святая Тереза поручила это дело. Параллельно с новыми тиражами «Повести об одной душе» возрастает интерес к самим оригиналам. В сентябре 1947 года один из руководителей ордена Кармелитов пишет матери Агнессе: «Церковь сказала свое слово. Святость и учение св. Терезы Младенца Иисуса признаны повсеместно. Чтобы избежать ошибочных или неполных толкований, чтобы углубить учение святой, недостаточно тех документов и текстов, которые вы нам передали. Только оригиналы рукописей помогут понять движение мысли, ритм жизни и тот свет, который заключен в ее определениях, обычно ясных и окончательных». Восьмидесятишестилетняя мать Агнесса не в силах перечеркнуть дело всей своей жизни - «Повесть об одной душе». Однако, предчувствуя скорую кончину, 2 ноября 1950 года она поручает сестре Женевьеве (Селине): «Сделайте это от моего имени после моей смерти». Через полгода мать Агнесса умерла. Но только в 1957 году выходит в свет первое неполное издание оригиналов рукописей. На основе этого издания и после кропотливой работы в течение 35 лет лишь в 1992 году появляется первое полное издание рукописей святой Терезы. Сравнивая это издание с «Повестью об одной душе», один из исследователей насчитал более 700 изменений в тексте. Такой объем изменений сделал невозможной простую правку известного перевода, хотя мы не раз с благодарностью обращались к нему во время нашей работы.

За свою короткую жизнь сестра Тереза написала более полусотни стихов и восемь пьес. Эта сторона ее творческого наследия долгое время остава лась в тени. Свое первое стихотворение она сочинила в начале 1893 года после пяти лет, проведенных в монастыре. Получив весьма скромное провинциальное образование, сестра Тереза имела очень отдаленное понятие о стихосложении. Собственно, она писала не стихи, а слова на известны мелодии, поэтому сестра Женевьева (Селина) утверждала, что «они звучат гораздо лучше, если их петь». Однако прошло сто лет, мелодии канули небытие, и стихами сестры Терезы больше занимались богословы. Действительно, их духовная насыщенность требует особого изучения. Но несколько лет назад во Франции произошло маленькое «чудо»: опять зазвучали песни на слова сестры Терезы! Спетые по-новому, они быстро распространились далеко за пределами Франции и достигли России, найдя отзвук в тысячах сердец. Поэтому к публикуемым в этой книге переводам стихов нужно относиться, прежде всего, как к словам уже существующих песен.

Мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что любой перевод является искажением оригинала. Поэтому заранее просим ваших молитв и снисхождения.

Предисловие

«Тяжела работа Господня»

Опыт веры святой Терезы из Лизье, которая в октябре прошлого года Иоанном Павлом II была провозглашена Учителем Церкви, нуждается в серьезном осмыслении. Что общего между Отцами первых веков, Иоанном Златоустом или Амвросием Медиоланским, Григорием Великим или Августином, и - девочкой из Нормандии, которая мало что читала, не имела никакого жизненного опыта, не получила систематического образования и, уйдя в Кармель в пятнадцать лет, казалось бы, полностью отрезала себя от реальности. Может показаться, что история Терезы Мартен - не более чем сюжет для грустного и красивого кинофильма, авторы которого поставили себе целью заставить своего зрителя задуматься над тем, что кроме проблем сегодняшнего дня существуют еще Бог и вечность.

Именно к такому восприятию жизни Терезы подталкивает читателя и последнее издание ее "Автобиографических рукописей" на французском языке в популярной серии Litre de vie, где на обложке воспроизведен кадр из художественного фильма «Тереза», снятого не так давно Аленом Кавалье.

Всего лишь героиню печального кинофильма видят в ней не только скептики и насмешники, но и серьезные богословы. Вот почему вопрос о том, в чем заключается «мое малое учение», о котором как о богословском подвиге Терезы впервые пятнадцать лет тому назад заговорил кардинал Люстиже, и сегодня остается актуальным. Что же представляет собой ее богословие?

Святая Тереза, в отличие от великих святых прошлого, избирает малый путь. Эта первая особенность ее личного credo. Тема детскости оказывается для нее чуть ли не главной - детскости, которая становится определяющей характеристикой нашего «я». Слова «если не обратитесь и не будете как дети...» бесконечно часто цитировались во время проповедей, но евангельский призыв к детскости в истории христианства так и не был осмыслен, пока не появилась «История одной души» Терезы из Лизье.