Многие люди пребывают в больших заблуждениях по поводу того, как мировоззрение человека влияет на его душевное здоровье, и влияет ли вообще. Из-за этого снижается их способность решать свои проблемы, достигать высот счастья и эффективности в своей деятельности. Цель данного разговора — помочь интересующимся этой темой разобраться в ней, разложить все по полочкам.

ПРИЗНАКИ ДУШЕВНОГО ЗДОРОВЬЯ

Для начала определим, кого мы считаем душевно здоровым человеком. Выделим два уровня душевного здоровья.

Первый уровень: медицински здоровый человек . То есть человек, которого считает здоровым медицина (психиатрия). Признаки такого рода душевного здоровья заключаются в отсутствии симптомов психических болезней: нарушений сна, галлюцинаций, фобий, уныния и др. Таким здоровьем обладает примерно 90% населения развитых стран.

Второй уровень: идеально здоровый человек . Вот некоторые признаки такого человека:

— является медицински (душевно) здоровым;

— имеет мирные, теплые отношения с большинством окружающих;

— умеет любить по-настоящему;

— свободен от любых зависимостей (зависимости от мнения окружающих, любовной, интернет-зависимости и пр.);

— почти все время радуется;

— не страдает от отрицательных эмоций (злобы, гнева, ненависти, зависти, обиды, мстительности, отчаяния и др.);

— легко переносит любые испытания, трагические события (быстро восстанавливается после них);

— имеет трезвое представление о себе и об окружающем мире;

— развивается, обладая внутренней гибкостью, способностью меняться.

Из этого понятно, что идеальное душевное здоровье, с одной стороны, удел очень немногих людей, с другой стороны, это состояние, к которому всякому человеку стоит стремиться, так как именно в нем человек по-настоящему счастлив и успешен.

ПРИРОДА ДУШЕВНОГО ЗДОРОВЬЯ И НЕЗДОРОВЬЯ

Психиатрия, говоря простым языком, делит все душевные проблемы по своему происхождению на две категории: биохимического происхождения (когда работа мозга нарушается на органическом уровне) и ментального (когда мышление человека нарушается без органических причин).

При этом, поскольку причины биохимических нарушений неизвестны (кроме случаев травм, ран и последствий физических болезней), как неизвестно, например, почему тот или иной человек заболел раком, никто не может поручиться за то, что и биохимические механизмы душевной болезни не связаны с ментальной деятельностью человека, с его мышлением. Поэтому психиатрия не отрицает, а мы прямо утверждаем, что мышление и поступки человека являются определяющими причинами его душевного здоровья и болезней.

ДВА ПОВЕДЕНЧЕСКИХ ФАКТОРА ДУШЕВНОГО ЗДОРОВЬЯ И НЕЗДОРОВЬЯ

Во всей многогранности человеческого поведения (а мышление — это часть поведения), есть два фактора, имеющих наибольшее влияние на наше душевное здоровье:

1. Способность трезво оценивать себя и свое место в мире (трезвая самооценка);

2. Способность контролировать свою умственную и эмоциональную деятельность (самоконтроль).

Значение этих двух факторов колоссально для всей нашей жизни, и поразительно, что большинство людей не прилагает никаких усилий к тому, чтобы развивать в себе эти способности.

Трезвая самооценка — это максимально приближенное к фактическому представление о себе, о своих качествах, возможностях, ответственности, о своем взаимодействии с людьми и вселенной и пр. Крайние отклонения от трезвой самооценки — это мания величия и непомерное самоуничижение. В психиатрии существует такое понятие как «критика», то есть способность человека критически оценивать себя. Именно «критика» помогает нам познавать себя. Тяжелобольные душой люди зачастую считают себя нормальными, а почти всех вокруг — больными: они не способны смотреть на себя критически. Это случай отсутствия «критики».

Но если мы не считаем себя наполеонами и иногда признаем критику жены (мужа), это еще не значит, что у нас трезвая самооценка. Можно без всякого преувеличения сказать, что самооценка всякого человека искажена, и у подавляющего большинства людей — сильно.

Откуда это известно?

Это известно потому, что трезвая самооценка не достается даром, ее приходится добывать мыслительным трудом. Но трудом этим занимаются немногие, а кто занимается, с удивлением открывают, что процесс этот бесконечен. Кажется, что ты уже все знаешь о себе, но проходит несколько лет, и открывается новый уровень понимания. Еще через несколько лет труда — следующий. И так без конца. Познать себя — труднейшая задача, поскольку мы не можем вылезти из своей шкуры и посмотреть на себя со стороны.

Но эти усилия окупаются сторицей. Все люди, испытывавшие хоть малые душевные недомогания, знают, что в минуты болезни представление о вещах как бы «плывет». Меняется представление о людях (они вдруг начинают казаться дурными, либо агрессивными либо не любящими нас), о самих себе... Это страшно, не за что ухватиться. Так вот, трезвое представление о себе и мире — это как раз тот «якорь», который удерживает наше сознание у «пристани». Это тот компас, который указывает нам, где юг, а где север. Это та карта, на которой мы точно видим путь из нашей точки А в желаемую точку Б.

Трезвость и душевное здоровье — это вещи, взаимовлияющие друг на друга. Трезвость охраняет наше душевное здоровье. Движение в сторону болезни сопровождается уменьшением трезвости. Именно ввиду подвижности нашего сознания требуются постоянные душевные усилия для того, чтобы не деградировать, не терять свое здоровье, а наоборот укреплять его. Сознание человека похоже на автомобиль на трассе, идущей в гору: либо мы едем вверх, либо скатываемся вниз: ввиду подвижности сознания невозможно «выключить мотор и поставить себя на ручной тормоз».

Второй фактор, самоконтроль — это наша способность управлять нашей умственной деятельностью. Прежде всего, эмоциями. Эмоции (страсти) как раз являются той силой, теми волнами, которые постепенно увлекают наше сознание от спокойной пристани здоровья в бушующее море болезни. Именно эмоции лишают нас трезвости. Сила эмоций и сила разума — кто обычно побеждает в этом поединке, этим и определяется степень нашего самоконтроля. Если мы умеем, в первую очередь, отслеживать свое эмоциональное состояние и затем уже обуздывать те эмоции, которые нас влекут куда не надо, значит, мы умеем владеть собой.

Очень многие люди даже не задумываются о том, что не все наши эмоции нам на пользу и поэтому их нужно как-то контролировать. Особенно это заблуждение свойственно женщинам. Не испытав подлинно светлых и прекрасных состояний, такие люди довольствуются второсортными эмоциями как чем-то, что дает им почувствовать себя живыми и, может быть, даже любящими (хотя это вовсе не любовь). И поэтому идею о том, что страсти — это не так уж и прекрасно, а может даже и губительно, таким людям воспринять нелегко, ведь из этого вытекает довольно безрадостная оценка пережитого...

И вот тут все зависит от того, включится у человека «критика» или нет. Если она не включается сама по себе, начинаются испытания. Расставания, нелады в отношениях, проблемы на работе. Очень многим испытания помогают пересмотреть свою жизнь и свое мировоззрение. Если даже испытания не помогают, дальнейшее «уплывание» может дойти уже и до биохимических повреждений. После этого человеку уже помочь очень трудно. Психиатрия может предложить только таблетки, а таблетки не лечат, а лишь «подлечивают». Ведь любая проблема решается устранением ее причины, а как таблетки могут сделать человека самокритичным или помочь ему выработать навык владения собой?

Поэтому своим душевным здоровьем лучше заниматься, пока оно еще есть. Если заниматься своим здоровьем правильно, оно будет улучшаться по мере наших занятий, а вместе с этим будет повышаться уровень нашего счастья и эффективности во всей нашей деятельности.

И теперь мы подходим к главному вопросу: какое мировоззрение дает более надежный фундамент для наших занятий собой?

Мировоззрений очень много, что, кстати, и сбивает многих с толку. Не пытаясь объять необъятное, мы рассмотрим лишь два мировоззрения — атеизм и православие. И лишь два фактора — как раз эти важнейшие факторы душевного здоровья: трезвость и самоконтроль. То есть, попробуем выяснить, какое из этих двух мировоззрений лучше поможет нам трезво смотреть на себя и владеть своей умственной деятельностью.

КТО ТАКИЕ ПРАВОСЛАВНЫЙ И АТЕИСТ?

Но вначале определимся с терминами.

Атеистом мы называем человека, который не верит в существование Бога и бессмертной человеческой души. Свою мыслительную деятельность он обычно считает продуктом электрических и химических продуктов в головном мозге.

Православным мы называем человека, который не только считает себя православным (очень много тех, кто так считает ошибочно), но и ведет полноценную православную духовную жизнь. То есть читает духовную литературу, ведет духовную борьбу, регулярно прибегает к таинствам православной церкви и молится.

Почему мы говорим здесь именно о православных, а не о христианах вообще? Потому что при единстве в главном между православными, католиками и протестантами, только православные читают настоящую духовную литературу и ведут духовную борьбу (то есть работу по совершенствованию своей души). В России церковные лавки ломятся от толстых томов серьезной духовной литературы, а на Западе в храмах католиков и протестантов можно увидеть лишь скудный набор из нескольких тонких брошюрок. А не обладая знаниями, духовную борьбу успешно вести невозможно. И это имеет значение для темы, которую мы хотим обсудить.

Также отметим, что везде есть разные люди, есть исключения. Естественно, когда мы будем говорить об атеистах и православных в общем, мы будем говорить о средних, типичных представителях своего мировоззрения.

ТРЕЗВАЯ САМООЦЕНКА

Трезвая самооценка вырабатывается при наличии у человека следующих трех качеств:

1. Стремление к самопознанию.

2. Стремление к самосовершенствованию.

3. Здравые представления о мире и природе человека.

Давайте посмотрим, как обстоит дело с каждым из этих трех качеств у православного и атеиста.

Стремление к самопознанию .

Важнейшей частью духовной практики каждого православного являются покаяние и исповедь. То есть контроль собственных дурных мыслей и поступков с целью их искоренения. Причем все православные знают, что областью, в которой мы совершаем больше всего грехов, является общение с людьми, так как именно в общении с людьми в нас проявляются тщеславие, зависть, ненависть, осуждение и многие другие пороки. Именно конфликтные, болезненные ситуации показывают нам, какие мы есть.

Сам язык православных людей говорит об их правильном отношении к тому, что атеисты называют кризисом, несчастьем, горем. У православных все это называется испытанием. Почему испытанием? Потому что все эти ситуации проверяют, испытывают нас и способны показать нам такие глубины нашей личности, которых мы не знали. Православные, встречаясь с испытанием, относятся к нему конструктивно (с точки зрения психологии) и извлекают из него пользу для своего самопознания и саморазвития.

Среди атеистов , конечно, тоже есть люди, которые понимают важность самопознания. И есть даже такие, которые осознают конструктивную сторону кризисов и пользуются ей. Но таких людей среди атеистов мало, так как верования атеистов подразумевают, что у человека нет бессмертной души, а значит на повестке дня не стоит вопрос ее совершенствования. Атеисты прилагают большую часть усилий не к совершенствованию внутреннего «я», а к различным внешним целям.

Своим же «я» атеисты начинают интересоваться только когда возникают проблемы. В остальное время они в гораздо большей степени, чем православные, ориентированы на самооправдания, на то, чтобы не видеть, не признавать своих слабостей: в большинстве своем они не понимают, зачем им познавать себя.

Стремление к самосовершенствованию.

С самосовершенствованием все обстоит примерно так же как с самопознанием. Для православных самосовершенствование — главное дело жизни, а для атеистов не стоит на повестке дня либо речь идет о совершенствовании определенных качеств и навыков для решения прагматичных задач: карьера, улучшение отношений в семье, устранение душевного дискомфорта и пр. (Мы не говорим здесь о «самосовершенствовании» в физическом плане, к чему склонны атеисты в большей мере, чем православные, — поддержании физической формы, косметике, одежде, украшении жилищ и прочее, — так как это не имеет отношения к делу.)

То есть совокупно самосовершенствованием своей личности атеисты занимаются гораздо меньше, чем православные. Но их проблема не только в этом.

Тут важно вообще понимать, какое отношение самосовершенствование имеет к трезвой самооценке. А вот какое. Чем сильнее в человеке страсти, эмоции, тем труднее ему трезво смотреть на вещи. Совершенствование в понимании православных как раз и заключается в освобождении от страстей — по их мнению, этот путь ведет к радости и любви. У православных есть стройная и действенная система преодоления страстей. Поэтому самосовершенствование православных приближает их к трезвому взгляду на себя.

А атеисты, даже занимаясь теми или иными видами самосовершенствования, практически никогда не стремятся освободиться от страстей. Более того, в отличие от православных, они не имеют инструментов для такого освобождения. Поэтому самосовершенствование атеистов не только более редкое явление, чем самосовершенствование православных, но и оказывает незначительное положительное влияние на степень трезвости человека.

А отрицательное влияние на степень трезвости самосовершенствование атеистов имеет место очень часто. Всякие «тренинги повышения самооценки», тренинги и книги по соблазнению, карьерные книги и тренинги и пр. еще больше удаляют человека от реального понимания себя и своего места в мире.

Здравые представления о мире и природе человека.

Рассмотрим два аспекта мировоззрений, наиболее влияющие на душевное здоровье человека.

Первый аспект — это представление человека о смысле земной жизни . Для православного человека смысл жизни в совершенствовании души, а главным признаком совершенства является способность человека любить по-настоящему. Выше мы уже говорили о том, насколько необходимо стремление к совершенствованию для обретения трезвого взгляда на вещи. Миропонимание православных ставит эту цель на первое место.

А что с атеистами ? Раз души нет, значит ее совершенствование не может быть целью. Поэтому цели жизни атеистов иные. Как правило, атеист живет с одной или несколькими из следующих осознанных или подсознательных целей:

— максимум удовольствий, интересных ощущений,

— минимум страданий, боли, страха,

— слава и зависть окружающих,

— успех в работе, значительные дела,

— успех в семейной жизни.

Изо всех этих целей только вторая (минимум страданий, боли, страха) хоть как-то может сподвигнуть атеиста к подлинному самосовершенствованию. Поэтому в общем и целом атеистическое представление о смысле жизни способствует трезвению гораздо меньше, чем цель жизни православных.

Второй аспект — это степень человеческой гордыни . Гордыня — главная причина депрессий, самоубийств и вообще всех пороков и психических заболеваний человека. И наоборот, чем меньше у человека гордыня — тем ближе он к трезвому представлению о себе.

Что такое гордыня? Гордыня — это желание (страсть) единолично и безраздельно управлять всеми обстоятельствами своей жизни и жизней окружающих людей. То есть это преувеличенное представление о своей важности. Признаки гордыни — болезненная реакция человека на то, что сорвался какой-то его план, другой человек (близкий или не очень) поступил не так, как бы гордецу хотелось, общая мрачность, депрессивность.

Из описанного понятно, что гордыня — это в каком-то смысле желание поставить себя на место Бога. И атеист имеет такую возможность — ведь для него Бога нет, все события — случайны, мир — сплошной хаос, а человеческое общество — джунгли, где побеждает сильнейший. Во всем этом «бардаке» единственный шанс как-то обрести почву под ногами — самому стать «богом», начать повелевать людьми и обстоятельствами. Хотя бы в своем воображении. Поэтому гордыня так свойственна атеистам.

Православные же не могут ставить себя на место Бога по очень простой причине: они знают, что Бог-то есть, место не свободно. Кроме того, в православии гордыня — тягчайший грех, а противоположное ему смирение — одна из наиболее желанных работы над собой. Православные умеют подмечать в себе гордыню и преодолевать ее, и придают этой работе огромное значение.

Заметьте, мы здесь не пытаемся судить о том, чье миропонимание является более объективным (этот вопрос не решается простыми рассуждениями), мы говорим лишь о том, какое миропонимание больше содействует душевному здоровью. Поэтому мы и называем — «здравое представление», а не, например, «верное представление». И доступный логике любого человека анализ показывает, что, по крайней мере, трезвому взгляду на себя православное мировоззрение способствует в гораздо большей степени, чем мировоззрение среднего атеиста.

САМОКОНТРОЛЬ

Вот мы и добрались до второго из двух главных поведенческих факторов душевного здоровья — самоконтроля или умения управлять своей эмоционально-мыслительной деятельностью.

Самоконтроль заключается в верховенстве ума и воли над эмоциями. Ум владеющего собой человека постоянно анализирует эмоции и при обнаружении разрушительных, негативных эмоций предпринимает те или иные меры к снижению их уровня. Если человек не владеет собой, он не только сиюминутно страдает от негативных эмоций, но и становится все более и более слабым по отношению к ним, то есть эмоции, страсти берут над ним все более и более уверенную власть — и так вплоть до психического заболевания. Также существенно то, что в негативно эмоциональном состоянии человек не может принимать верные решения и полноценно взаимодействовать с другими людьми.

Итак, самоконтроль заключается в двух вещах:

1. Способность анализировать имеющиеся эмоции, то есть замечать их и давать им оценку;

2. Способность обуздывать их, то есть ослаблять, а в идеале менять на противоположную позитивную эмоцию в данный момент.

Начнем с первой способности — анализировать эмоции .

Анализировать — это значит сверять с неким «справочником» для идентификации типа эмоции, а также измерять силу эмоции.

Какой «справочник» эмоций доступен атеисту ? Самое большее, что ему доступно — это представления из психологии. Но проблема в том, что психология — это совокупность довольно разнородных теорий. Часть из них вообще основывается на том, что все эмоции — хороши, негативных нет.

Поэтому самым надежным мерилом внимательного атеиста является его собственное ощущение — неприятное либо приятное. С неприятными все ясно — тут даже атеист не ошибется. А вот с приятными сложнее. Например, спать с чужой женой (или мужем) довольно приятно, но в целом ощущения смешанные. Или, например, отомстить кому-то за что-то — вроде приятно, но тоже ощущения не без ложки дегтя. Или когда тебя хвалят — приятно, но точно ли это позитивная эмоция?.. Словом, уже на стадии анализа у атеиста много шансов ошибиться.

Православному гораздо легче. Помимо надежного «справочника» — стройной и целостной системы представлений о страстях и противоположных им добродетелях, у православных есть такой навык как «различение помыслов». Поскольку все жизненные ситуации в один справочник не впишешь, наука «различения помыслов» помогает человеку разобраться в своих ощущениях и точно определить, является ли мысль или чувство позитивным (от Бога) или негативным (от лукавого).

Со способностью обуздывать негативные эмоции все еще интереснее.

Если вы атеист , подумайте и вспомните, какие у вас есть средства уничтожить отрицательную эмоцию, которая доставляла вам неприятные минуты. Это могла быть обида, чувство зависти, ненависть, желание отомстить, чувство несправедливости, отчаяние и др. Что вы делали в таких ситуациях, чтобы вернуть себе хорошее настроение?

Скорее всего, ничего такого, что бы вам помогло. Обычно человек, не умеющий контролировать себя, просто идет на поводу у эмоции (то есть в буквальном смысле на поводу — как собака за хозяином). Если мучает зависть — мечтает о том, как приобрести то, что вызывает зависть или как уничтожится принадлежащий другому предмет зависти. Если мучает обида после неприятного слова в наш адрес — мечтаем, как бы мы могли ответить, сразить противника. Если мы охвачены ненавистью — представляем кары на голову того, кого ненавидим. И так далее. Со временем эмоция проходит, но не исчезает совсем: осадок от нее, как правило, остается. И накапливаясь тысячами пластов, такие осадки постепенно лишают нас способности радоваться и любить.

У атеистов просто-напросто нет эффективных средств борьбы с негативными эмоциями. Все, что им доступно — это уговоры себя и некоторые словесные формулы. Лучшая из этих формул — «Прощаю тебя», адресованная человеку — объекту наших негативных эмоций, — приносит облегчение. Но во-первых, она мало кем из атеистов используется, во-вторых она все-таки не самый действенный метод, в-третьих, не во всех ситуациях ее можно применить. Как, например, быть, когда мучает отчаяние, ощущение безвыходности? Кого тут прощать?

Как атеист может бороться с негативной эмоцией, если не имеет представления о том, почему и откуда она взялась? Большинство атеистов думает, что их негативная эмоция — это естественная, единственно возможная реакция на то или иное внешнее событие. Мне сказали неприятное слово — я обиделась. Мои дела не оценили по заслугам — я расстроился. Со мной развелись — я впала в депрессию. То есть моими эмоциями управляют внешние события, а не я.

У православных совершенно другой взгляд. Они знают, что причина их негативных эмоций — в них самих, в их пока не преодоленных страстях. Я зависима от чужого мнения — и поэтому обиделась на неприятное слово. Я тщеславен — и поэтому расстроился, когда меня не оценили. Я горда — и поэтому не смогла в разумные сроки конструктивно пережить развод и впала в депрессию.

А раз человек видит причину своих негативных эмоций, причем видит ее в самом себе, то у него появляется возможность победить эту эмоцию, был бы метод. И такие методы у православных есть, причем абсолютно действенные. При наличии навыка, победа достигается быстро и легко, и для этого не нужно каких-то особых способностей. Так, автор этой статьи до своего воцерковления очень мучился от разного рода эмоций, а за последние 10 лет ему крайне редко встречались случаи, когда победа над негативной эмоцией стоила существенного труда.

ВЫВОДЫ

Подведем итоги. Если считать трезвый взгляд человека на себя и его способность к самоконтролю двумя важнейшими факторами душевного здоровья, то православное мировоззрение в гораздо большей мере содействует здоровью, чем атеистическое. И это подтверждается практикой - среди православных ниже доля самоубийств и психически больных.

Почему же тогда многие атеисты смотрят на православных как на не совсем нормальных, и даже придумали выражение «православие головного мозга»?

Именно ввиду своей удаленности от трезвого взгляда на вещи. Помните, мы говорили с вами вначале о том, что психически больные люди обычно считают себя нормальными, а окружающих больными? Это тот самый случай, только речь идет не о тяжелой болезни, а в среднем о некотором отклонении от идеального состояния психики.

Православные же, наоборот, обычно трезво сознают, что знают себя плохо, что не могут судить о вещах вполне объективно, что путь до идеального здоровья еще далек. В общем, они проявляют высокую степень той самой «критики», которую так любят психиатры.

В ЧЕМ ПРАКТИЧЕСКАЯ ПОЛЬЗА ЭТОЙ БЕСЕДЫ?

Кто-то из атеистов может спросить: «Ну, хорошо, допустим, все так и есть, я смотрю на вещи не трезво, не совсем душевно здоров. Но что мне даст это открытие? Я атеист и не могу вдруг превратиться в верующего, да и не очень-то хочу».

Конечно, вы не можете вдруг превратиться в верующего. Это путь не одного дня и совершается он не разговорами или чтением, а поступками. Но любой путь всегда начинается с первого шага, и он-то как раз часто является самым трудным.

Вашим первым шагом — пусть не к православию, а к идеальному душевному здоровью (а значит счастью), — который вы можете сделать прямо сейчас, и он не потребует от вас особых жертв — это поменять свое отношение к самопознанию и познанию вообще. Перестаньте бояться того, что вы можете узнать о себе что-то неприятное, а об устройстве мира — что-то новое. Перестаньте считать свое представление о вещах совершенным и окончательным — оно точно не совершенно просто потому, что оно не совершенно ни у кого, и не окончательно просто потому, что вы еще живы. Научитесь видеть в новой информации (прежде всего, о себе) не угрозу своему статус кво, а возможность развития себя и улучшения своего внутреннего состояния.

И НАКОНЕЦ, ПРО САМОМНЕНИЕ ПРАВОСЛАВНЫХ . Обращение к части читателей

Если после прочтения статьи Вы уловили только то, что православные считают себя лучше других, и причиной этому их самомнение, перечитайте материал с начала и постарайтесь сами для себя опровергнуть приведенные в статье логические рассуждения.

Подсказка. Обращаем Ваше внимание на то, что речь в статье идет не о людях — православных и атеистах, а об инструментах, содействующих здравомыслию, которыми располагают те и другие. Если Вы хотите утвердиться в мнении о несостоятельности православного инструментария, Ваша задача — обдумать написанное и найти в нем ошибки или неправду. Если Вы способны логически мыслить у Вас это, видимо, должно легко получиться.

 ( Победишь.ру 78 голосов : 2.62 из 5 )

Предыдущая беседа

В научных кругах достаточно широко известна книга британского автора Ричарда Докинза «Бог как иллюзия». Докинз - ученый-биолог, но гораздо большую известность он приобрел как страстный проповедник атеизма. Но Докинз интересен в еще одном отношении: он излагает то, что можно назвать «ортодоксальным атеизмом». Существуют очень разные атеисты, но в целом мы можем выделить некий набор взглядов и аргументов, характерный для атеистической критики христианства. Эти взгляды и аргументы высказываются раз за разом, из них сложилось что-то вроде «атеистического канона», и Докинз излагает этот канон достаточно последовательно. В этом каноне можно выделить три линии аргументации: во-первых, христианство (и религию вообще) объявляют вредоносной в социальном плане; во-вторых, говорят, что современная наука сделала христианство интеллектуально несостоятельным; в-третьих, утверждают, что Библия не может служить моральным авторитетом.

Коротко рассмотрим все три линии аргументации, как они представлены у Докинза, и начнем с науки.

«Красные авиаторы по небу летали...»

Люди склонны искажать взгляды, которые они не разделяют; в этот интеллектуальный грех могут впадать как верующие, так и неверующие люди. Популярный атеизм - в частности атеизм Докинза - построен на искаженном образе христианства; в основании всей его научной аргументации лежит фундаментальная (хотя, возможно, и неосознанная) подмена. Докинз провозглашает (и это принципиально для всех его рассуждений), что бытие Божие может быть предметом рассмотрения естественных наук: «Наличие или отсутствие мыслящего сверхъестественного творца однозначно является научным вопросом, даже если практически на него нет - или пока еще нет - ответа. И это также касается подлинности или ложности всех историй о чудесах, при помощи которых религии поражают воображение верующих толп».

Здесь мы уже можем остановиться, поскольку все его дальнейшие рассуждения вытекают из этой посылки - а она просто ошибочна, и это, пожалуй, главная ошибка «научного атеизма». Существует естественно-научный метод, основанный на повторяющихся наблюдениях и воспроизводимых экспериментах. Этот метод - вполне почтенный, достоверный и полезный в своей области.

Однако то, что проповедуют «научные атеисты», - это уже не наука как таковая, а определенная философия, зависшая где-то между вульгарным материализмом и сциентизмом. Философия эта полагает, что естествознание является единственным мерилом истины и единственным источником наших представлений о том, кто мы такие, каково наше место в мире и как нам поступать. Весь «научный атеизм» (и в исполнении советских пропагандистов, и в построениях авторов, подобных Докинзу) исходит из предпосылки, что естественные науки правомочны выносить суждения о бытии Божием, о морали, о предназначении человека; более того, только их суждения и стоит принимать во внимание.

Является ли такое мировоззрение в собственном смысле слова научным? Позволяет ли научный метод как-то обосновать его притязания? Можем ли мы установить его истинность путем каких-либо наблюдений и экспериментов? Никоим образом. Даже на уровне личного опыта мы отлично понимаем, что истина не равна естественно-научной истине. «Бах - великий композитор» - истина, но к естествознанию она не имеет отношения. Это эстетический опыт, который вы можете пережить (или не пережить, если предпочитаете, скажем, Верку Сердючку). Или возьмем другую истину: «N - мой старый верный друг». Можно ли доказать эту истину научно? «Надлежит поддерживать слабых» - истина, опять же лежащая за пределами науки. Можем ли мы обосновать различные истины в рамках научного метода? Очевидно, нет. Есть вопросы, на которые наука вообще и естествознание в частности не отвечает. Наука, например, не может рассматривать действия личностных агентов - выйдет ли Марья за Ивана или предпочтет ему Петра либо вовсе бросит мир и уйдет в монастырь. Таким образом, на вопрос вполне осмысленный, а для Ивана, надо думать, животрепещущий, наука никак не отвечает.

Отказываясь признавать что-либо, выходящее за рамки науки, мы поступаем, как персонаж романа японского писателя Кобо Абе «Человек-ящик»: воспринимаем реальность через узкую щель. Если мы будем смотреть на реальность через эту щель, Бога мы в нее не увидим, но не увидим и массы других вещей. Например, поскольку наши знания об исторических событиях не могут быть основаны на наблюдениях и экспериментах (естественные науки тут могут помочь нам лишь косвенно), мы не увидим всего, что относится к нравственному или эстетическому опыту, опыту личных отношений и многому другому.

Естественные процессы указывают на то, что мы живем в высокоупорядоченном мире, который развивается по определенным, рационально постижимым законам, причем эта упорядоченность именно такова, чтобы обеспечить существование жизни и, таким образом, самого субъекта, способного познать эти законы (этот факт получил название «антропный космологический принцип»). Однако Бог - это не один из естественных процессов. Бог не является явлением природы в ряду других явлений. Мы не можем ставить над Ним эксперименты или заставить Его проявить Себя помимо Его воли.

В первые годы большевизма был популярен забавный атеистический аргумент: «Красные авиаторы по небу летали и нигде ни Ангелов, ни Бога не видали». Мы, наверное, только посмеемся над таким доводом, однако когда подобная аргументация излагается с упоминанием «радиотелескопов» и «новейших достижений современной науки», это нередко воспринимается всерьез - как будто люди действительно ожидают, что при помощи особо мощного телескопа можно будет наконец-то застать врасплох Бога, который худо-бедно увернулся от аэроплана.

Бога, Каким Его описывает Библия, нельзя «застать врасплох», «поймать», когда Он этого не хочет. Он открывается людям так, как хочет Он, в целях, которые преследует Он. А Его цель - вернуть людей к спасительным отношениям с Ним, к отношениям доверия и любви, в которых не может быть места наблюдениям или экспериментам.

«Научные доказательства» бытия Бога, очевидно, не могут быть добыты помимо Его воли; Бог, давший нам многочисленные свидетельства о Себе, не дал каких-то неуязвимых, «к стенке припирающих» доказательств.

Он дал нам достаточно свидетельств, чтобы мы могли принять обоснованное решение. Однако эти свидетельства являются принципиально непринудительными. У человека есть возможность (при желании) отвергать любые аргументы и любые свидетельства. Любое чудо можно объявить фокусом, любой опыт - иллюзорным, любое свидетельство - фальсифицированным.

Почему Бог не принудил нас к вере? Потому что Он создал нас для доверительных, близких отношений с Ним, которые могут быть только невынужденными; именно поэтому у нас есть возможность не замечать Его или вообще отрицать Его бытие. Но перейдем ко второй линии аргументации атеистов - предполагаемому социальному вреду религии.

«Корень всех зол»

Именно так (Root of all Evil) назывался сериал ВВС с участием Докинза. В своей книге он предлагает нам вообразить мир без религии: «Представьте: не было террористов-самоубийц, взрывов 11 сентября в Нью-Йорке, взрывов 7 июля в Лондоне, Крестовых походов, охоты на ведьм, Порохового заговора, раздела Индии, израильско-палестинских войн, истребления сербов, хорватов и мусульман, преследования евреев за "христоубийство", североирландского конфликта, евангелистов, опустошающих карманы доверчивых простаков. Представьте: не было бы взрывающих древние статуи талибов, публичного отрубания голов богохульникам, кнутов, полосующих женскую плоть за то, что ее узкая полоска приоткрылась чужому взгляду».

Вообще-то можно согласиться, что в мире без религии никакие талибы не рушили бы буддистских статуй - за неимением буддизма - и никто бы не преследовал евреев - за неимением самих евреев, как и других народов, цивилизаций и культур, созданных религиями. Однако, вероятно, автор думает немного не об этом, а о том, что религия является источником всего этого зла. О том, что «убийства чести», территориальные конфликты или воинствующий национализм превосходно обходятся безо всякой религии, автор не знает; похоже, он склонен приписывать вообще все зло, происходящее в неатеистических обществах, именно религии.

Можем ли мы найти в истории примеры злодеяний, совершенных во имя религии? Несомненно; уже в Евангелии Господь говорит: даже наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу (Ин. 16:2). Является ли вера в Бога причиной этих преступлений? У нас есть вполне научный способ это проверить. Есть очевидный способ установить, ответственен ли фактор Х за явление Y, - это выяснить, продолжается ли данное явление по устранении этого фактора. Если мы арестовали «врачей-убийц», а пациентам стало только хуже, мы, пожалуй, напрасно грешили на врачей; если обвиняемый пойман и казнен, а серийные убийства продолжаются, значит, схватили мы кого-то не того; если, наконец, мы избавились от религии и верующих, а бедствия и злодеяния, ранее приписываемые религии, не только не прекратились, но и приобрели еще больший размах, следовательно, дело было не в религии.

Аргумент «об исторических злодеяниях» звучал довольно внушительно в устах, например, деятелей эпохи Просвещения. Им (и их слушателям) было не с чем сравнивать. Но вскоре Европа увидела ничуть не менее впечатляющие преступления, совершенные под знаменами Просвещения и Разума. «Адские колонны» генерала Тюрро занялись франко-французским геноцидом в Вандее, а революционные солдаты принялись расстреливать монахинь за отказ отречься от своих обетов. С тех пор опыт французского, испанского, мексиканского и особенно русского атеизма показал, что фанатичные преследования, резня, тирания и охота на ведьм совершались под антирелигиозными знаменами в еще больших масштабах, чем под религиозными.

Свято-Симеоно-Аннинский храм - старейший в Свердловской области.
В 1936 году купол и колокольня храма были взорваны, и в нем разместили кинотеатр.

Это не клерикалы расстреливали атеистов на Бутовском полигоне - дело обстояло ровно наоборот. Историческая реальность такова, что атеистические фанатики убили гораздо больше народу, чем исламские экстремисты и католические инквизиторы вместе взятые. Я не хочу этим сказать, что все атеисты сплошь кровожадные фанатики (это не так!), но предлагаю лишь обратить внимание на тот факт, что самые разрушительные формы фанатизма были атеистическими, а не религиозными. Считать ненависть, фанатизм и преследования порождением религии, а тем более рекомендовать атеизм как средство от всех этих бедствий - значит объявлять всю русскую (и не только) историю ХХ века как бы не бывшей.

Как на эту историческую реальность реагирует Докинз? Казалось бы, преступления атеистических диктатур еще не доказывают бытия Божия- можно быть атеистом и признавать их. Но Докинз поступает по-другому: он не видит их в упор. Хотя это и странно для человека, красноречиво восхваляющего научную и интеллектуальную честность, но это так.

Он пишет: «Не думаю, что в мире есть атеисты, готовые двинуть бульдозеры на Мекку, на Шартрский собор, кафедральный собор Йорка, собор Парижской Богоматери, пагоду Шведагон, храмы Киото или, скажем, бамианских Будд». На фоне истории ХХ века (особенно российской, но не только) эти слова звучат крайне издевательски. Я не думаю, что Докинз сознательно лжет, и не думаю, что он пребывает в честном невежестве. Судя по отзывам на форумах ВВС, его оппоненты наверняка подробно просветили его относительно фактической стороны дела, да и напомнить о ней не упускают возможности. Несмотря ни на что Докинз верит, что в мире не найдется атеиста, способного сносить исторические памятники, - и верит искренне, с пафосом, с глубокой убежденностью, с чувством искренней правоты и полным осознанием того, что уж он-то - в отличие от некоторых - интеллектуально добросовестен. Люди бывают склонны к вопиющему самообману - и, как видим, атеизм от него нимало не спасает. Людям удобно верить, что они наконец открыли источник всех невзгод и всей беды, а когда факты не вписываются в такую удобную и простую картину мира, то их просто не замечают. Трудно не заметить снесенные церкви в России, Испании, Мексике, многих других странах; трудно не заметить монастыри, превращенные в концлагеря; трудно не заметить тысячи и тысячи мучеников, убитых именно атеистами и именно за веру в Бога, но Докинз и его последователи вполне успешно их не замечают.

Библия атеиста

Еще одна линия аргументации Докинза (и это тоже довольно типично) - критика Библии как морального авторитета. С его точки зрения, многие библейские повествования подают нам пример вопиющей аморальности. Перед тем как рассмотреть это подробнее, обратим внимание на одну интересную особенность. Соотечественник Докинза Уильям Уилберфорс вместе со своими друзьями в XVIII веке на протяжении десятилетий боролся за то, чтобы парламент Великобритании запретил работорговлю, - и победил. Что вдохновляло этого человека, по его собственным словам? Библия. Что вдохновляло доктора Фридриха Гааза посвятить свою жизнь заботе о заключенных? Библия. Что побуждало богатых русских купцов вкладывать деньги не в яхты и футбольные команды, а в больницы и приюты для бедных? Все та же Библия. Мы можем умножать и умножать примеры: очевидно, что для множества людей Библия послужила моральным авторитетом, обратившим их жизнь к добру, которое и неверующие не могут отрицать. Если в точно той же Книге атеисты усматривают всякое зло и варварство, значит, они читают ее как-то совсем по-другому.

Как и в других случаях, проблема тут в том, что они критикуют то представление о Библии, которое им удобнее критиковать. Несколько обобщая, это представление можно описать так: «Библия есть сборник моральных прописей, действия некоторых ветхозаветных персонажей ни в какие моральные прописи для современного человека не годятся; а следовательно, Библия не может быть моральным авторитетом». В чем здесь ошибка? Библия не есть сборник прописей; она вовсе не предлагает нам любоваться идеальными героями, которые совершают идеальные поступки в идеальных условиях. Такого рода сахарно-сиропные книги для юношества бывают - но их главная беда в том, что они не имеют отношения к реальной жизни. Библия повествует о драматической истории взаимоотношений живых, реальных людей с Богом. Эти люди грешны; многие из них принадлежат к архаичным и, на наш взгляд, варварским культурам - но других людей у Бога нет, Он пришел спасать именно этих. Человеческая история глубоко трагична, а нередко и отвратительна - но Бог входит именно в эту историю. Поразительная правдивость Библии - в том, что она никогда не приукрашивает людей, которых Бог пришел спасать. Тот, кто ищет в Писании примеры покаяния и веры, найдет их; тот, кто ищет, чем бы соблазниться, тоже найдет, причем нередко - у тех же библейских фигур. Что вы ищете в Книге - это вопрос не к Книге, это вопрос к читателю.

Нельзя не признать, что люди, подобные Докинзу, приносят определенную пользу. Христианской вере противостоит не атеизм - вере противостоит равнодушие. Человек, который яростно нападает на Евангелие, исполняет очень важное дело: он побуждает людей задуматься о том, существует ли Бог, реально ли вечное спасение (и гибель), есть ли смысл и предназначение у человеческой жизни. Пути Промысла иногда неожиданны, и нередко христиане свидетельствуют о том, что большую роль в их обращении сыграли именно антихристианские авторы, которые побудили их задуматься о «последних вопросах».

Поэтому у нас есть причины приветствовать выход этой книги - страсть и ярость, с которой она написана, выдают серьезное отношение Докинза к Тому Богу, реальность которого он оспаривает. Некоторые ученые отвергают Бога, как Докинз. Некоторые - как, например, выдающийся современный генетик Френсис Коллинз, - верят в Него. Бог не принуждает человеческого произволения, и человек может принять решение не верить. Но было бы ошибкой считать, что это решение имеет какие-то научные обоснования.

Принцип фальсифицируемости Поппера

Согласно критерию, выдвинутому философом науки Карлом Поппером, научные утверждения от вненаучных отличает принцип фальсифицируемости. Этот принцип означает, что должна существовать возможность опровержения теории путем постановки того или иного эксперимента, даже если такой эксперимент еще не был поставлен. Например, утверждение «мыши самозарождаются в гнилой соломе» можно опровергнуть экспериментально, «в мире не существует ничего, кроме движущейся материи» - нет. Второе утверждение, таким образом, находится за пределами науки.

Батюшка, а атеист может быть добродетельным?
- Вполне, вполне. Только вот помирать ему будет трудно.
Из разговора автора со старцем Илием . 1990 г.

Исторические корни
Православный атеизм - духовная доктрина, в которой следование православной этике не связано с верой в Бога.
В России сегодня живут десятки миллионов людей, которые могли бы себя назвать православными атеистами. Православный атеизм - слишком серьезный феномен современной русской жизни. Его последователи говорят о своих убеждениях, тем не менее, редко и с каким-то стеснением. Вроде как просят их извинить.
Их легко можно понять, если проследить истоки становления православного атеизма в нашей стране. В Советском Союзе было 20 миллионов членов компартии, которая тогда относилась к вере в Бога как к пережитку прежних общественно-экономических формаций. Члену КПСС, как, впрочем, и комсомольцу с пионером, верить в Бога и участвовать в религиозных обрядах было запрещено. Однако, добрая половина коммунистов, в основном по инициативе своих бабушек, была в раннем детстве окрещена в Православие.
Советское образование, школьное, а потом вузовское, позволяло объяснять мир без помощи Бога. Для Бога просто оставалось все меньше места в этом мире.
Справедливости ради следует отметить, что на Западе, особенно, в протестантских странах, в 20-м веке также проходили процессы секуляризации, индивидуальное и групповое сознание освобождалось от влияния религии. В Голландии уже с 70-х годов прошлого века пустующие храмы стали занимать под супермаркеты и студенческие общежития.
В СССР наука успешно вытесняла веру во все мистические феномены, и в сверхъестественное, в том числе. Но зерна православной нравственности устранить было нельзя, ибо на них держался весь несущий каркас человеческого жизнеустройства . Даже моральный кодекс строителя коммунизма был выстроен «по образу и подобию» декалога Моисея.
В 1991 году мы потеряли пятую часть своих территорий и целый ряд завоеваний социализма, которые, что бы кто ни говорил, все-таки были. Но мы кое-что и приобрели. Кто-то подумает, что исчезли унизительные для человека очереди, и будет прав. Но самое главное - нации вернули подлинное, а не декларативное, право на свободу совести.
Отпущенный маятник резко пошел в противоположную сторону. Посещать церковь и объявлять себя православным стало модно. Однако, Бог не может поселиться в сердце просто по желанию человека. Вера также не может стать результатом цепочки логических выводов. Религиозность есть чувство, а чувство должно вызреть.
Ко многим это чувство так и не пришло... Но зато пришло понимание, что лучшей моральной доктрины, нежели православная, человечество не придумало. У таких людей нет сомнений и в том, что Православие сыграло огромную позитивную роль в истории русского народа.

Во что верят православные атеисты?

Православные атеисты всем сердцем и душой воспринимают Евангелие. Принципы, изложенные в Нагорной проповеди Иисуса, они могли бы назвать своим жизненным кредо.
Эти люди готовы жить по заповедям. Причем, для того, чтобы поступать добродетельно, им не нужно носить в сердце своем страх Божий. Они не совершают грехи (если не совершают) не потому, что боятся наказания Господнего, а потому, что грех им неприятен.
Православные атеисты с удовольствием ходят в храм, участвуют в обрядах и таинствах. Они охотно крестят своих и чужих детей.
Вопрос бытия Бога для православных атеистов остается открытым. Они просто не знают на него ответа. В этом смысле им, конечно, умирать будет труднее, чем людям воцерковленным .
Человек верующий знает, куда он уходит. Он вверяет себя в руки Господа и с надеждой переходит в жизнь вечную. А куда уходит атеист, который не верит в бессмертие души? В небытие?
Но православные атеисты и атеисты воинствующие значительно различаются во взглядах. Воинствующий, или вульгарный, атеист категорически не приемлет ничего, что связано с вероучением. Православный атеист сам не верит в Бога, но он допускает его существование, отдавая себе отчет в том, что не всем дано уверовать.
То же самое качается членов Символа Веры и чудес, описанных в Библии и житиях святых. Если наука не может объяснить Воскресение Христово, то это не означает, что такого в принципе быть не могло.
Люди верующие считают науку одним из способов познания Творца. Возможно, придет время, и наука найдет законы, объясняющие бессмертие души и телесное воскрешение. Но пока этого не произошло, не все люди, получившие хорошее светское образование, готовы поверить в Воскресение Христово.
А в чем православные атеисты не сомневаются? Для православных атеистов нет сомнений в том, что Иисус Христос (Иешуа ) существовал как историческая личность.
Это был странствующий проповедник, сын простой еврейки.
Из своих последователей он основал на базе иудаизма новое религиозное движение, впоследствии названное его именем. В Палестине Христа уже при жизни стали считать мессией, потомком Давида.
Проповедь Иисуса была обращена в основном к малообеспеченным слоям населения. Он также не делил людей по национальному признаку. Все люди для Иисуса были равны.
Христос был казнен по приговору прокуратора Иудеи, с горячего согласия иудейской религиозной верхушки. Синедрион справедливо видел в Иисусе опасного конкурента в борьбе за симпатии паствы. Кроме того, еврейские политические лидеры понимали, что поведение толпы непредсказуемо и направляемый популярным Учителем народ может навлечь на Иудею гнев империи. Иерусалимская верхушка приняла решение «сдать» Христа римлянам.
Согласно римским законам наиболее опасных преступников казнили через распятие на кресте. Именно так закончил свою земную жизнь Иисус.

«Безрелигиозное Православие» и Русская Православная Церковь
Православный атеизм, как духовная позиция, не оформлен в более-менее цельное учение. Да пока и необходимости в этом нет.
На Западе безрелигиозное христианство уже 65 лет существует как отдельная теологическая концепция. Основателем ее был немецкий протестантский теолог Дитрих Бонхёффер (1906 - 1945), участник Сопротивления, казненный фашистами. В 1943-1944 гг . в письмах из тюрьмы он провозгласил, что «мир стал совершеннолетним и не нуждается в идее Бога». Сущность христианства, по мнению Д.Бонхёффера , выражена в любви к ближнему («соседу своему»). Согласно Д.Бонхёфферу : «Быть христианином не означает быть религиозным, а означает быть человеком».
В отличие от классического протестантизма (лютеранства), где постулируется спасение только верой, Д.Бонхёффер призывает к активной практике «делания справедливого для людей».
Вряд ли кто-нибудь из православных атеистов читал упомянутого теолога, но близость позиций очевидна.
«Безрелигиозное Православие» предполагает жизнь в миру по христианским заповедям. Насколько это у каждого получается - дело сугубо личное. Здесь важны искренние намерения и их воплощение в добрых делах, ибо "вера без дела мертва есть".
Отличие православного атеизма от протестантской ветви безрелигиозного христианства в том, что у нас не отрицается пастырская роль Церкви. «Безрелигиозное Православие» категорически не приемлет тезис секулярной теологии (Т. Альтицер , В. Гамильтон, П. Ван-Бурен) об отрицании традиционно-церковной формы христианства, как утратившей значение для современного человека.
Церковная форма организации христианской жизни ничуть не устарела, как не могут устареть истины, провозглашенные Христом.
Русская Православная Церковь остается объективированной совестью нации. Без Церкви мы обречены на духовное оскудение. Церковь учит о целях жизни, которые выходят за рамки жизни, но если они приняты человеком, они выравнивают его земной путь по вектору, уходящему на небо, даже если он не верит в трансцендентного Бога. И оказывается, что это "выпрямление" хорошо и для земных дел. Некорректно утверждать, что Церковь формирует людей. Церковь зовет, предлагает, в крайнем случае - наставляет, а человек прислушивается, думает и выбирает самостоятельно. Здесь полная свобода и полная ответственность. Ибо, если нет свободы - нет и суда.
Православный атеизм - это не ересь в теле Православной Церкви. Наоборот, это путь к потенциальному воцерковлению миллионов русских людей.

Сергей Гречишников

Сергей Капица: «Если мы не выйдем из этого мыльно-сериального кризиса на телевидении — мы обречены»

Разве мы могли бы выиграть Великую Отечественную войну с таким телевидением?

"Если вы будете продолжать такую политику в отношении общественного сознания, у нас будет страна дураков, вам этой страной будет легче править, но будущего у такой страны нет".

Наука занимает основное место в современной жизни.

Советские журналисты были более ответственны , чем сейчас.

Дело делать надо!

Публикуемое интервью Сергей Петрович Капица дал в 2009 году.

Он крайне резко оценивает состояние российского телевидения, которое целиком стало коммерческим, чего, по его мнению, вообще не должно быть.

Сергей Петрович называл себя «православным атеистом» и сожалел, что мы совсем забыли Маркса, у которого можно взять очень много ценного.

А ядерное оружие, вопреки распространённому мнению, СССР, по убеждению Капицы, создал самостоятельно.

«…КРАСНОБАЙ И БАЛАМУТ О БЕССИЛИИ НАУКИ ПЕРЕД ТАЙНОЮ БЕРМУД…»

— Если взять поколение, кому сегодня за сорок, навскидку они процитируют: "О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух.. ." Так кто был популярнее, вы, Сергей Петрович, или Александр Сергеевич?

— (Смеется). Не преувеличивайте — Пушкин, конечно, был популярнее. Алла Пугачева была популярнее... Да, это стихотворение стало нашим брендом. Эпиграф нашел наш режиссер Левкович. Кстати, это стихотворение никогда не было опубликовано в сочинениях Пушкина. Оно рассеяно у него в отрывках... У Натана Эйдельмана есть целое эссе на эту тему. Название же передачи — "Очевидное — невероятное" — предложила моя помощница Железова. По-моему, до этого оно появлялось в фильмах, снятых киевской киностудией. Сегодня нам приходится это словосочетание защищать, поскольку его уже пытались несколько раз украсть. Мы даже специально получили авторское свидетельство на название телепередачи — "Очевидное — невероятное".

— Позволю себе еще одну стихотворную цитату: "Говорил, ломая руки, краснобай и баламут о бессилии науки перед тайною Бермуд..."

— ...из "Канатчиковой дачи". Да, замечательно! Я был знаком с Высоцким, мы общались. Вернее, я был очень хорошо знаком с Театром на Таганке, где он был центральной фигурой. Мне было очень лестно, что замечательный артист, голос эпохи, так прореагировал на то, что я делаю. Я считаю, что это одна из самых высоких оценок той деятельности, которой я занимался, и выражена она в бесспорно талантливой манере.

— Аудитория "Очевидного — невероятного" раньше была больше, чем сегодня?

— Миллионов двадцать. Первый канал, хорошее время. У нас и сейчас рейтинги довольно приличные. Порядка пяти-шести миллионов телезрителей. Конечно, помогает и наш бренд, и определенная инерция, но сегодня так силен контраст нашей передачи с тем идиотизмом, что творится на телевидении!

Я как белая ворона! Мне масса людей говорила, что не могут смотреть телевизор, кроме "Очевидного — невероятного". На мой взгляд, телевидение не должно быть коммерческим. Им можно управлять через деньги, но нельзя с его помощью зарабатывать деньги. Не говоря уже о том, что рейтингами можно оправдать что угодно. Должна быть ответственность. Не во всех государствах она есть в отношении телевидения, которое является инструментом политики...

—...идеологии, а не торговым ларьком.

— Конечно! Разве мы могли бы выиграть войну с таким телевидением? По большому счету, телевидение — это и вопрос нашего нравственного будущего . Если мы не выйдем из этого мыльно-сериального кризиса на телевидении — мы обречены. Я однажды на заседании кабинета министров сказал: "Если вы будете продолжать такую политику в отношении общественного сознания, у нас будет страна дураков, вам этой страной будет легче править, но будущего у такой страны нет". Это было во времена премьера Касьянова.

Самого Касьянова не было, вместо него председательствовал Христенко. И когда мы подводили итог, он сказал: "Я могу согласиться с мыслями профессора Капицы, но не могу согласиться с его формулировками". Он, кстати, оказался единственным из всех присутствовавших на том заседании, кто высказался на эту тему.

Через несколько лет на одном из мероприятий подошел ко мне вице-премьер того правительства и напомнил о моем выступлении: "Сергей Петрович, они в жизни никогда не слышали таких слов. Вы не представляете, какое произвели впечатление!" В таких выражениях с ними никто не разговаривает.

САМАЯ СТРАШНАЯ ЦЕНЗУРА — ЭТО ДЕНЬГИ

— Телевидение же, как ни парадоксально, и разрушило вашу научную карьеру? Кем вы себя больше считаете: телеведущим-популяризатором науки или все-таки ученым?

— Да, конечно, телевидение научную карьеру разрушило... Но "Очевидное — невероятное" занимается не популяризацией науки. Там, конечно, есть популяризация, но главное — через рассказ о науке, об ученых показать, какое она место занимает в нашей жизни. Наука — ведь это основа мировоззрения, миропонимания, целая система знаний. Медицина без науки тоже бессмысленна. Поэтому наука занимает основное место в современной жизни.

— В советское время, в принципе, сложнее было быть журналистом?

— Ну конечно, сложнее было! Тогда журналисты были более ответственны , чем сейчас. Резонанс от выступлений был гораздо заметнее. Вместе с тем никогда не надо рассчитывать на то, что начальство будет следовать вашим предписаниям. Это наивная мечта интеллигентов... напишем письмо царю, первому секретарю, председателю совета министров — и сразу все изменится.

Но дело делать, тем не менее, надо!

Даже если ничего не меняется, мы обязаны исполнять свой долг.

Информация должна фиксироваться в головах людей.

Так же, как было с Пагуошем (канадская деревня, где в 1957 г. состоялась первая всемирная конференция ученых-ядерщиков и было основано Пагуошское движение, — ред.). Всем ученым было очевидно, что это не способ решения военных проблем. Но надо было заострить их в общественном сознании.

— "Капица не соответствует сложившемуся стереотипу телеведущего"... Не обидно было слышать такие вердикты?

— Да, некоторые из коллег считали меня непрофессионалом на телевидении. На телевидении надо быть немного артистом, оно учит точно выражаться и правильно говорить. Сейчас культура речи на телевидении ужасная. Раньше были специальные комиссии, следившие за нормами русского языка. Могла быть, конечно, разница между московской речью и более аристократической петербургской. Так же, как есть разница в длине ног балерин Москвы и Санкт-Петербурга. В Петербурге ноги у балерин длиннее. Волочкова — лучшее тому доказательство.

— С компьютером дружите? Интернет — благо?

— Я пользуюсь компьютером еще с начала восьмидесятых годов. Это был настольный компьютер с текстовой программой, какой-то предок Word. По существу, конечно, он больше походил на электрическую пишущую машинку. Никаких современных наворотов там и в помине не было. Сейчас тоже продолжаю работать на компьютере (показывает на ноутбук на письменном столе). Электронной почтой пользоваться не люблю. Интернет удобен прежде всего как справочник, как библиотека. Интернет, безусловно, благо.

— Цензура мешала вашей передаче, Сергей Петрович? И есть ли она сегодня на телевидении?

— Сейчас цензура — деньги, это гораздо хуже! Сценарии моих передач в советское время не подвергались цензуре. В общих чертах я согласовывал гостей, и только. Все было достаточно свободно, серьезных инцидентов я не помню… Сейчас на канале "Россия" мы даем в эфир самое интересное и важное. Политика программы совпадает с интересами канала.

— "Очевидное — невероятное" шло в записи или был прямой эфир? Я в том смысле: не случалось ли технических накладок, и как вас наказывали за них?

— Был смешной эпизод с Майей Плисецкой. Она большая хулиганка! Мы должны были, изображая беседу, подняться по лестнице музея изобразительных искусств имени Пушкина. Потом этот проход в сопровождении музыки Моцарта должен был стать заставкой к передаче. Первый дубль пошел насмарку, потому что из-под лестницы вдруг вышла уборщица с ведром и испортила всю лирику. Стали переснимать. Плисецкая принялась рассказывать мне, как она снималась у французского режиссера в русской деревне: "На заднем плане так же, как сейчас, появляется посторонний. Я через переводчика прошу месье удалиться. Ноль внимания. Тогда переводчик берет дело в свои руки и говорит ему: "Эй, ты, иди отсюда на..." Последние слова своего рассказа Майя произнесла прямо в камеру, и мы как раз вышли из кадра. Я ей сказал: "Майя, один процент наших слушателей глухонемые, они читают по губам". Для обычных людей звучала только музыка, а глухонемые прекрасно распознали, что сказала Плисецкая. Потом пошли письма: "Зачем вы разрешили Майе так выражаться?!"

«Я — РУССКИЙ ПРАВОСЛАВНЫЙ АТЕИСТ»

— Популярность в народе свою как-то ощущаете?

— Я говорю, что если бы каждый раз брал по пять долларов за то, что меня фотографируют, то стал бы богатым человеком. Просто так прогуляться по Москве, к сожалению, мне уже невозможно. На меня в 1986 году было совершено покушение. Три раза какой-то сумасшедший из Ленинграда приезжал в Москву и за мной следил. Яковлев (секретарь ЦК КПСС в 1986–1990 гг., - ред.), с которым я обсуждал это, говорил, что использование маргиналов — типичный прием терроризма. А Савинков использовал для покушений влюбленных в него женщин.

— Насколько я знаю, на вас набросились с топором, и вам потом долго пришлось лечиться. Вас-то за что убивать, Сергей Петрович?

— Я был "главным жидомасоном" страны (смеется). Это оказалось достаточным аргументом. Хотя как можно быть масоном и евреем одновременно? Мы думали даже о том, чтобы сделать отдельную передачу на эту тему. В нашей стране есть специалисты по истории масонства.

— Вы родились в Кембридже. После переезда в СССР в 30-х годах с английским акцентом говорили?

— Я не помню. Спросите мою жену, мы с ней в одной школе учились. В этом году у нас будет шестидесятилетие совместной жизни. Я не знаю, бриллиантовая это свадьба или еще какая... Скорее, урановая. Сначала я ходил в московскую школу во 2-м Обыденском переулке. Со мной там учились дети из известного правительственного "Дома на набережной". Со Степаном Микояном мы иногда видимся на встречах выпускников этой школы. У меня, кстати, сохранилось английское гражданство — его в Англии дают по месту рождения. Но в душе, конечно же, я русский человек. Хотя общаться с иностранцами мне легко. Правда, порой они не могут понять моего происхождения. В Англии ведь по акценту можно определить регион, в котором ты родился... Так же, к примеру, как есть различия между московской и петербургской речью. Ластик — резинка...

— Вы в Бога верите, Сергей Петрович? В физиологическом смысле Бог существует?

— Поколение моего отца было активно антирелигиозным в силу партийных принципов. А я — русский православный атеист. Это, кстати, весьма распространенная формула отношения к вере, к духовной культуре. По существу ведь и наука выросла из религии. Я встречался со многими нашими патриархами. С Питиримом, с Кириллом... У нас с ними разница в мировоззрении не так велика, как может казаться (смеется). С Алексием II я познакомился, когда он был еще епископом. Я был одним из немногих ученых, кто вообще готов был разговаривать со служителями церкви. Помню, как-то была намечена встреча ученых с богословами, но никто, кроме меня, из ученых на нее не пришел. Мое появление, конечно же, запомнилось. Патриарх меня обласкал. Но мое заявление, что в школах богословие не нужно и что я — православный атеист, его от меня несколько отторгло. Я патриарху Кириллу сказал: "Если бы вас можно было клонировать и в каждую школу отправить, я был бы "за" уроки богословия". Он смеялся.

Необходимо ведь иметь уровень, чтобы преподавать такие вещи. Насаждение православия в дореволюционных школах России было лучшей антирелигиозной пропагандой. Марксизм тоже угробили преподаватели марксизма. Хотя в марксизме было много разумного, и полностью отсекать это явление было абсолютно неправильно!

«СССР САМ СОЗДАЛ АТОМНУЮ БОМБУ»

— Атомная энергия — благо?

— Вернадский написал и опубликовал в одном из своих сборников пророческие слова: "Недалеко время, когда человек получит в свои руки атомную энергию, такой источник силы, который даст ему возможность строить свою жизнь как он захочет… Сумеет ли человек воспользоваться этой силой, направить ее на добро, а не на самоуничтожение? Дорос ли он до умения использовать ту силу, которую неизбежно должна дать ему наука?"

Это и побудило его организовать в 1922 году в Ленинграде радиевый институт. Появилась радиевая промышленность. Радий выделялся не из минералов, а из природных вод. Сотрудники института, которые были самыми продвинутыми радиохимиками того времени, потом применили свое умение для расщепления плутония. Мне, совсем еще юноше, довелось поработать с ними на практике во время поиска нефтяных структур в Башкирии в 1943 году. Уже тогда мы вовсю обсуждали ядерные дела. Кстати, очень небезопасные. Однажды я пошел купаться с одним из радиохимиков. Купались в натуральном виде, чтобы не замочить трусов, и я обратил внимание, что у него на бедрах заросшие язвы и грубые шрамы. Я спросил, что это такое, а он ответил: "Результат настройки циклотрона".

— Спустя почти полстолетия главный свидетель обвинения четы Розенберг вдруг раскаялся, заявив, что оговорил Этель Розенберг. Выходит, мы не крали у США секрет создания ядерного оружия?

— СССР сам создал атомную бомбу. Информация Берии лишь помогла ему убедить Сталина начать работу над ядерным оружием. Требовались огромные деньги. Рузвельт вложил в ядерный проект два миллиарда долларов! Больше, чем в автомобильную промышленность.

Интереснее другое. Первыми поняли реальность этого дела сбежавшие из Германии в Англию от Гитлера физики. Но у англичан не хватило материальных ресурсов, и они предложили осуществить создание ядерной бомбы американцам. Те согласились, но тут же засекретили всю информацию по проекту. А в то время действовало соглашение США — Англии — СССР об обмене научно-технической информацией. Данные второго по значимости военного проекта Америки в области радиолокации они нам передали, а о работе над атомной бомбой умолчали. Это давало нам полное моральное право заниматься шпионажем у союзников.

— Пагуошское движение спасло мир от ядерной войны?

— Это было любопытное явление. Ученым всего мира в 1957 году дали возможность обсуждать ядерные проблемы. Ведь у большинства политических и даже военных деятелей того времени было весьма смутное представление, что такое ядерное оружие. Рассказывали, что даже Курчатов, побывав на испытании водородной бомбы, был совершенно потрясен увиденным. А Сахаров и вовсе на некоторое время потерял над собой контроль...

— ...после этого и начался его дрейф в сторону диссидентства?

— Сложно сказать. Сахаров очень сложная, необычная личность. На меня произвела большое впечатление последняя с ним встреча. По существу, Андрей Дмитриевич был уже втянут своей женой Еленой Боннэр в политический бизнес.

ПРОБЛЕМА НАШЕЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ — РОЖДАЕМОСТЬ

— Многие не понимают значение новомодного словечка "нано". Растолкуйте, пожалуйста, Сергей Петрович...

— Это нормальный термин. Вся современная биология — управление живым на атомно-молекулярном уровне — это и есть те же самые нанотехнологии. Только раньше это называлось не нанотехнологиями, а микробиологией. Название было связано с использованием микроскопа — поэтому звучало логичнее, чем нанобиология.

— Кстати, вы посвящали "Очевидное — невероятное" и экономическим наукам тоже. Предвосхитили, так сказать, время.

— Летом 1977 года в СССР приехал Леонтьев (американский экономист российского происхождения, лауреат Нобелевской премии, - ред.). Я решил сделать передачу в виде дискуссии с ним и Иноземцевым (советский экономист, академик АН СССР, - ред.) Иноземцев сказал: "Это надо согласовать". Пришлось звонить Лапину (председатель госкомитета по телевидению и радиовещанию, - ред.) Тот отвечает: "Я не против, действуйте". Во время передачи оба, и Леонтьев, и Иноземцев, понимали, что идут по лезвию ножа. Шаг вправо, шаг влево...

Леонтьев был ведь ответственный человек. Они отстаивали свои точки зрения: Иноземцев — плановую модель экономики, Леонтьев — рыночную. Кстати, именно в той передаче впервые возник образ, сравнение рыночной экономики с кораблем, у которого сорвало паруса, и он плывет неизвестно куда.

Особенно актуально это сравнение стало во времена гайдаровских реформ. В 2007 году в гостях у моей программы был министр финансов Российской Федерации Кудрин Алексей Леонидович. Состоялся интересный разговор. Кудрин высказывал свой личный взгляд на развитие страны. А поводом к нашей беседе стала программа с моим товарищем — экономистом Львом Дмитриевичем Семеновичем, с позицией которого Кудрин был не согласен.

— Покойный Майкл Джексон пытался переиграть природу. Поменял расу, изуродовал себя пластическими операциями, спал в барокамере, ел рис и орехи — мечтал прожить сто двадцать лет... Неужели такое будущее ждет человечество?

— Майкл Джексон — абсолютно ненормальный человек. Самый яркий выразитель распада социальных норм. Мне кажется, что он и скончался оттого, что не смог вынести бремя своего ужасного имиджа. Существует всеобщий глубокий кризис духовных ценностей, которые складывались в течение тысячелетий. Во всем мире происходит распад семьи. Внебрачные дети, которые раньше были стыдным явлением, теперь составляют половину всех детей.

Сейчас человечество от роста населения, который был миллионы лет, переходит к другому режиму существования — к постоянным величинам населения. К другим распределениям внутри возрастных категорий. Будет больше стариков. Продолжительность жизни в России вырастет лет до восьмидесяти.

— И все-таки какая самая большая проблема у человечества, связанная с его будущим?

— По вопросу рождаемости все развитые страны зашли в тупик. В семьях рождается на одного ребенка меньше, чем надо. Должно быть минимум два ребенка в семье, а не один. Это очень серьезно!

Как следствие, во Франции сейчас пять миллионов арабов, у которых нет репродуктивных проблем.

Очень тяжелая ситуация на Украине, где нет той мусульманской составляющей, которая есть у нас. Кстати, там денежные компенсации за рождение ребенка, как мне рассказывали, гораздо больше, чем в России. Но ситуацию это не спасает.

Кстати, одной из причин Первой мировой войны явился тот факт, что население стран-участниц этой войны выросло на 2%, а экономика на 10%. Не успевали ею управлять.

«Фонтанка.ру»

Сергей Петрович Капица (14 февраля 1928, Кембридж — 14 августа 2012, Москва) — русский учёный-физик, академик РАЕН, основатель и неизменный ведущий телепрограммы «Очевидное — невероятное».

Происходит из украинского шляхетского рода Капиц-Милевских. Родился в семье знаменитого русского физика, лауреата Нобелевской премии Петра Леонидовича Капицы. Внук инженера Леонида Петровича Капицы - строителя кронштадтских фортов и (по матери) академика А.Н. Крылова - русского математика и кораблестроителя; внучатый племянник известного французского биохимика В.Н. Анри; правнук известного русского географа И.И. Стебницкого. Крёстным отцом Сергея Капицы был великий русский физиолог Иван Петрович Павлов. Брат Сергея Петровича — Андрей Петрович Капица, советский географ и геоморфолог, член-корреспондент АН СССР с 1970 года.

С 1935 года жил в Москве. Окончил Московский авиационный институт.

Доктор физико-математических наук (1961), профессор (1965). Президент евразийского физического общества, член европейской академии наук, действительный член российской академии естественных наук, член римского клуба, президент междисциплинарного дискуссионного клуба «Никитский клуб учёных и предпринимателей России», член манчестерского литературного и философского общества (Manchester Literary and Philosophical Society), участник пагуошского движения учёных с 1977 года, заместитель председателя российского пагуошского комитета при президиуме РАН с 1987 года, член пагуошского совета в 1987–1997 годах.

Лауреат премии Калинги (ЮНЕСКО), Государственной премии СССР (за телепередачу «Очевидное — невероятное», 1980 г).

В декабре 1986 года перенёс покушение душевнобольного, в результате которого получил ранение и некоторое время провёл в больнице.

Занимался экстремальными видами спорта: управлял самолётом, в 1967 году в окрестностях Сиднея спускался в одну из глубочайших пещер Австралии. Много лет занимался подводным плаванием с аквалангом, имел удостоверение дайвера под номером 0002.