Процессы, с которыми мы познакомились, лежат в основе расши­рения и сужения значения слова. Первое из этих явлений состоит в увеличении объема содержания слова, объема выражаемой им мысли. При этом слово приобретает новое значение. Например, лексическая единица город прежде обозначала ограду, забор (то, что огоражи­вает): И есть же монастырь тотъ городомь оделанъ весь, - запи­сал летописец, то есть тот монастырь весь окружен оградой. Наш современник вкладывает в слово совсем иной смысл: для него город

- крупный населенный пункт.

Расширение значения слова обычно происходит по двум харак­терным направлениям.

1. Предмет, явление может существовать в нескольких разновид-

ностях. Бывает, что слово, обозначавшее одну из этих разновидно стей, становится названием всего класса родственных предметов.

Например, рудой по признаку цвета первоначально называли по­роду, содержащую медь (руда буквально значит красная, рыжая; тот же корень в глаголе рдеть). Позднее слово стало употребляться со значением всякая порода, содержащая металл: железная руда, ура­новая руда.

Словом палец в старину обозначался только большой палец руки. Остальные пальцы именовались перстами. Определяя длину или толщину какого-либо предмета, его сопоставляли с большим паль­цем. Часто употреблявшееся слово постепенно приобрело более ши­рокое содержание - всякий палец вообще, вытеснив из повседневно­го употребления существительное перст.

Очень показательна в плане расширения значения история лекси­ческой единицы буква. Определяя происхождение существительного азбука, мы установили, что оно образовалось из названий первых двух букв славянского алфавита кириллицы - аз и буки (букы). Та­ким образом, слово букы употреблялось нашими предками как на-именование только одной - второй - буквы алфавита. Со временем буквами стали именоваться все его знаки.

Древнее славянское слово неделя, образованное на базе сочетания не делати, возникло как название нерабочего дня, дня отдыха. С этим значением оно живет почти во всех славянских языках и сейчас. В русской языковой среде слово неделя сделалось обозначением отрез­ка времени в семь дней - от понедельника до воскресенья. На его прежнее содержание указывает существительное понедельник - день «по недели», то есть после нерабочего дня, праздника (сравните: по прибытии, по окончании).

Процесс расширения значения может сопутствовать заимствова­нию слова, переходу его в иную языковую среду.

Например, латинское слово caminata, образованное от caminos - печь, очаг (отсюда камин), обозначало, в соответствии со своей внутренней формой, только отапливаемое помещение. К русским оно пришло в звуковом облике комната. Заимствование сопровождалось

увеличением смыслового объема слова: комнатой мы называем вся­кое жилое помещение.

Процессы изменения и расширения значения сопутствовали ус­воению русскими людьми лексической единицы каникулы. У нее непростая и интересная история. Слово Canicula - буквально собач­ка - было у древних римлян собственным именем Сириуса - самой яркой звезды в созвездии Большого Пса. Когда солнце находится в этом созвездии, вблизи Сириуса - с середины июля до середины ав­густа, - стоит особенно сильная жара. На основе переноса по смеж­ности слово стало использоваться в качестве названия самой жаркой поры. С этим значением оно было воспринято рядом европейских языков (например, франц. canicule - время сильной летней жары; польск. kanikula - жара, зной). На русской почве существительное каникулы пережило еще один метонимический перенос - из назва­ния жаркого летнего времени сделалось обозначением летнего, не пе­риод жары, перерыва в учебных занятиях; затем, расширив свою со­держательную сферу, стало обозначать всякий такой перерыв: мы го­ворим о летних, осенних, весенних каникулах школьников.

Увеличило свой смысловой объем, попав в русскую языковую среду, и слово бутерброд. Немцы называют бутербродом ломтик хлеба с маслом (Butter - масло, Brot - хлеб). Для нас бутерброд - кусочек хлеба не только с маслом, но и с другими пищевыми продук-тамй - сыром, колбасой, икрой и т.д.

Значение лексической единицы, расширив свой объем, может вступить в противоречие с ее внутренней формой (признаком, послу­жившим основой наименования). Выше, знакомясь с метонимиче­скими процессами, мы выяснили, что нижняя одежда - белье обяза­на своим названием белой ткани, из которой она первоначально изго­товлялась. С использованием для этой цели тканей различных рас­цветок между новым, более широким значением слова белье - ниж­няя одежда любого цвета и его внутренней формой возникло логиче­ское несоответствие. Оно ярко обнаруживается в словосочетаниях розовое белье, голубое белье, сиреневое белье. То же несоответствие и по аналогичной причине возникает, когда предметом речи стано-

вятся фиолетовые, синие, красные, зеленые чернила; когда говорят: стрелять из ружья, из револьвера, из пулемета, из орудия (стрелять исконно значило выпускать стрелу, поражать стрелой).

2. Расширение значения слова происходит и на иной смысловой основе. В каждом языке существуют лексические единицы с кон­кретным и отвлеченным содержанием. Рассмотрим два ряда слов:

стол, голова, книга, тетрадь, газета, школа, лес, яблоко, заяц, дождь, река, бежать, говорить, писать, шить, танцевать...;

красота, белизна, смелость, боязнь, достоинство, закон, при­чина, следствие, начало, намереваться, полагать, затрагивать, происходить, отплатить...

Слова первого ряда относятся к тому, что мы видим, слышим, ощущаем, к чему можем прикоснуться, что можем взять в руки. Это конкретные слова. Иная природа у существительных и глаголов вто­рого ряда: боязнь мы не можем увидеть, причину - услышать, на­чало - подержать в руках. Это слова с отвлеченным, или абст­рактным значением.

В языке нередки случаи, когда слово, обозначавшее раньше какой-либо предмет, факт, событие, постепенно приобретает отвлеченный смысл, который развивается на основе его первоначального конкрет­ного значения. Поскольку отвлеченное содержание всегда связано с более широким кругом явлений и мыслей, чем конкретное, происхо­дит расширение значения слова.

Существительное звено, например, долгое время служило назва­нием одного из колец, составляющих цепь. С расширением своего значения оно стало обозначать не только деталь цепи, но вообще вся­кую составную часть какого-либо целого: звено из четырех труб, звено самолетов, составное звено большого плана.

Слово отрасль изначально обозначало ветвь, росток, молодой по­бег растения (то, что отросло). На основе этого значения возникло более отвлеченное - ответвление вообще. Сейчас отрасль - опре­деленная сфера деятельности, область науки, знаний, производства. Мы уже не говорим: отрасль дерева; зато обычными для нас стали выражения: важная отрасль экономики, новая отрасль химической

промышленности и т.д.

Пробелом в древней Руси называли белый промежуток, подобно тому как просинью сейчас именуется участок синего цвета, прозеле­нью - зеленый просвет: весенний с просинью лед, черный с прозеле­нью камень. Но слово пробел не сохранило своего первоначального значения. Его исконное содержание - белый промежуток - посте­пенно было осмыслено в более абстрактном плане как промежуток ничем не заполненный, а затем как пропуск, недостаток, изъян: про­бел в воспитании, в знаниях, в образовании, в подготовке.

Основой сначала называли продольные нити в ткацком станке, по которым сновал челнок с поперечной нитью - утком. Нити основы, таким образом, служили необходимым первоэлементом при изготов­лении ткани. Поэтому существительное основа с течением времени приобрело более широкий отвлеченный смысл - главное, исходное явление, устои: политическая основа государства, основа семейных отношений, основы экономических знаний.

Слово оплот (от глагола оплести) в древности значило плетень, изгородь, потом ограда, стена, заграждение; далее развилось отвле­ченное значение - надежная защита, опора, твердыня. С этим зна­чением слово часто встречается в газетах: оплот демократии, оплот мира и прогресса.

Интересной иллюстрацией к процессу расширения значения в рас­сматриваемом плане является судьба лексических единиц иго и яр­мо. Обе они служили у древних славян обозначениями деревянного дугообразного хомута для упряжки волов. На этой смысловой базе у обоих слов со временем сформировалось новое содержание - гнет, тяжелое бремя, угнетающая, порабощающая сила: Под игом лет душа погнулась, Остыла ко всему она (Н.Некрасов); ярмо рабства.

Сложную историю поэтапного расширения своего значения пере­жило слово время. Известно ли вам, что существительное время - родственник глагола вертеть? Оно связано по происхождению с древней основой, обозначавшей, как полагают ученые, колесо, колею (след от колеса), путь, возможно, орбиту как движение по кругу. Эво­люция слова шла по линии все большего абстрагирования его смыс-

ла: вращение, вращение как круговорот временных отрезков - дней, месяцев, лет, и наконец, современное значение - продолжитель­ность, длительность существования всего происходящего.

Аналогичные процессы происходят и в глаголах. Например, гла­гол предстоять, как показывает его состав (пред + стоять), значил первоначально стоять перед кем-нибудь, находиться впереди. Сей­час это слово передает не пространственное, а более отвлеченное временное понятие: им пользуются, говоря о событиях, которые «стоят впереди» во временном плане, должны совершиться в буду­щем: Ему предстоит выполнить сложную работу; Предстояло са­мое главное.

Такую же трансформацию смысла пережило и слово предшество­вать. Сначала предшествовать означало идти впереди (пред + ше­ствовать). Теперь этот глагол употребляется по отношению к фак­там, которые совершились или совершаются раньше других событий.

Судьбу слов предстоять и предшествовать разделил глагол по­стичь. Он прошел путь от названия конкретного действия до наиме­нования мыслительного процесса. В старину постичь значило дог­нать, настигнуть. Русский путешественник тверской купец Афана­сий Никитин в XV в. писал: Царь послалъ за нами всю свою орду и... nuco постигли на Бугуне. Это исходное значение дало толчок для пе­реосмысления слова в более абстрактном плане - догнать, уловить мыслью. Отсюда его современное значение - понять, усвоить, по­знать.

Глагол огорчить, обнаруживающий связь с прилагательным горький, употреблялся прежде в значении сделать горьким, подобно тому, как посолить значит сделать соленым. Но горький вкус - не­приятный, поэтому слово огорчить с течением времени наполнилось новым, отвлеченным смыслом - опечалить, расстроить.

Слово обелить не так давно значило сделать белым, светлым. С

XIX в., друга Пушкина, Дельвига:

Вдруг снежны облака над полем понесутся,

И снег луга и лес звездчатый обелит.

Но понятия белый, светлый издавна связываются в морально-этическом плане с понятием положительный, так же как черный, темный - с понятием отрицательный (говорят: светлая личность, но темное дело). Поэтому глагол обелить постепенно приобрел иной, более широкий и отвлеченный смысл: снять с кого-либо подоз­рение, доказать невиновность, оправдать; например: Он пытался обелить себя.

Вы, наверное, помните заключительные строки пушкинского сти­хотворения «Пророк»:

Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей.

Наверное, не у одного поколения русских читателей возникал во­прос: почему «жечь» сердца людей - воздействовать на ум и чувства - следует именно глаголом, а не существительным, не прилагатель­ным, не наречием и не всеми частями речи, вместе взятыми? В чем состоит особая сила глагола?

Обращаясь к фамусовскому обществу с гневными словами осуж­дения, Чацкий восклицает:

Воскреснем ли когда от чужевластья мод?

Чтоб умный, бодрый наш народ

Хотя по языку нас не считал за немцев.

И снова вопрос: почему, осуждая русское дворянство за отсутст­вие патриотических чувств, Чацкий говорит о немецком языке, а не о французской, на котором в то время сплошь изъяснялась дворянская среда?

Задумаемся также над следующими строками известной басни И.А.Крылова:

Волк из лесу в деревню забежал,

Не в гости, но живот спасая;

За шкуру он свою дрожал.

И опять непонятно: почему, убегая от преследователей, волк забо-тился о животе, а, положим, не о голове или спине.

Поставленные вопросы отпадут сами собой, если мы уясним, что словам, о которых идет речь, в XVIII-XIX вв. было свойственно иное, чем сейчас, более широкое содержание. Лексическая единица глагол употреблялась со значением речь, слово. Поэтому в пушкин­ском стихотворении звучит призыв к поэту воздействовать на людей художественным словом, речью, а не категорией из области грамма­тики.

Существительное немец - производное от прилагательного не­мой. В наше время немыми называют людей, лишенных дара речи, способности говорить. Но в древней Руси слово несло в себе и иной смысл - говорящий неясно, непонятно. Поэтому немцами именова­ли всех говоривших на непонятном, чужом языке, то есть иностран­цев. В старых письменных документах встречаются такие записи: 5000 английскихъ немецъ, датского короля немцы. Постепенно слово закрепилось как название только лиц германского происхождения. Поэтому процитированное высказывание Чацкого следует понимать как обращенный к представителям фамусовского общества призыв вести себя так, чтобы народ не считал их по языку иностранцами.

Одним из значений, которые существительное живот имело в ста­рину, было значение жизнь. В «Слове о полку Игореве» читаем: На Немизе снопы стелють головами... на тоце животъ кладутъ, то есть жизни лишаются. С тем же значением оно употребляется и в тексте повести А.С.Пушкина «Капитанская дочка»:

Василиса Егоровна, присмиревшая под пулями, взглянула на степь, на кото­рой заметно было большое движение; потом оборотилась к мужу и сказала ему: «Иван Кузьмич, в животе и смерти Бог волен: благослови Машу. Маша, по­дойди к отцу».

Вспомним также, что устойчивый оборот не на живот, а на смерть имеет и другой вариант: не на жизнь, а на смерть.

Из сказанного следует, что в контексте басни И.А.Крылова слово­сочетание живот спасая надо понимать как жизнь спасая.

Что же произошло со словами глагол, немцы, живот? Любозна­тельный читатель, наверное, уже догадался, что они пережили про­цесс сужения своего значения.

Под сужением значения слова, в противоположность расширению, понимается уменьшение объема его содержания, объема заключен­ной в нем мысли.

Характерным направлением данного процесса является переход слова как названия с предмета, явления на какую-либо одну его раз­новидность, частную форму его существования. Это произошло с существительным немцы. Следы того же процесса обнаруживаются в истории ряда других лексических единиц.

Слово племянник первоначально понималось как член одного племени, соплеменник, родственник вообще. Со временем оно приоб­рело более ограниченное значение - сын брата или сестры.

С более широким содержанием - наставление, поучение упот­реблялось прежде и слово наказание. В памятнике XVI в. «Домострое», о котором уже шла речь, читаем: Наказание отъ отца къ сыну, то есть наставление отца сыну. Наш современник понимает наказание только как меру дисциплинарного воздействия. Об этом свидетельствуют выражения: подвергнуть наказанию, высшая мера

наказания и др. под.

У древних славян существительное веко значило крышка, при­крытие. Это значение сохраняется у него в украинском, белорусском, чешском, польском и некоторых других современных славянских языках. Русские стали называть веком складку кожи, прикрывающую глаз: Ее веки тихо поднялись, и опять ласково засияли предо мною ее светлые глаза (Тургенев).

Сужение своей содержательной сферы претерпело и слово жир. Прежнее значение - пища, корм с течением времени уступило место другому тому, с которым оно употребляется сейчас: маслянистое вещество, входящее в состав пищи.

Точно так же слово пиво, обобщенно обозначавшее в древности всякое питье, напиток вообще, стало затем названием слабоалкоголь­ного пенящегося напитка.

Сужение значения слов наблюдается и при их заимствовании. Так, греческое diaitа (диета) - образ жизни приобрело в заимствовавших его языках более ограниченный смысл - режим питания: Врач про-

писал больному строгую диету.

То же произошло с немецким словом Blech - белая листовая жесть: у носителей русского языка оно превратилось в бляху - ме­таллическую пластинку с надписью или номером; например, у Пау­стовского: Никелированная бляха с кондукторским номером побле­скивала на моей куртке.

Сужение значения иноязычного слова может явиться следствием тех исторических обстоятельств, в которых происходило его заимст­вование. В этом отношении показательна судьба слов балык, изюм и ярлык.

Тюркское слово балык значит рыба. Балыком татары и другие носители тюркских языков называют всякую рыбу, в том числе и свежую. В нашем же языке существительное балык служит обозна­чением соленой и провяленной спинки красной рыбы - осетра, бе­лорыбицы и др. Точно так же изюм у тюркских народов - виноград вообще, в первую очередь свежий; по-русски же изюм значит суше­ный виноград. Почему так произошло?

Оказывается, виноград и красная рыба раньше доставлялись с юга, главным образом из Крыма, только в консервированном виде: свежие продукты при тогдашнем состоянии транспорта и отсутствии холо­дильных установок не выдерживали перевозок и портились в дороге. При продаже торговцы-татары произносили их названия: балык - рыба, изюм - виноград. Русские же, приобретавшие продукты в консервированном, заготовленном впрок виде, связывали эти назва­ния непосредственно с тем, что они покупали.

Сходная участь постигла лексическую единицу ярлык. Это тоже тюркское слово. Во времена Золотой Орды оно обозначало письмен­ный указ, повеление, жалованную грамоту хана. В русской языковой среде оно сделалось названием наклейки, этикетки. Объясняется та­кое расхождение в значениях опять-таки исторической ситуацией, в которой происходило заимствование. Золотоордынские таможенники наклеивали на товары русских купцов ярлык - разрешение хана на их провоз. Таким образом, в сознании русских людей слово соотноси­лось только с наклейкой на товар. Этому историческому факту суще-

ствительное ярлык и обязано своим более узким, по сравнению с ис­ходным, значением.

Познакомившись с этой книжкой, любознательный читатель узнал О слове много нового. Но приведенные в ней сведения - это лишь часть того, из чего складывается жизнь слова в языке. За пределами нашего повествования остались многие другие характерные для него явления и процессы. Поистине - слово так же неисчерпаемо, как атом!

Что такое слово....................................................................................5

Глава I. Пополнение словарного состава языка новыми словами

(Лексическое обогащение).........................................................................7

Словообразование......................................................................................7

Как рождаются слова..................................................................................7

Слова-«заблуждения».................................................................................22

Разгаданные тайны......................................................................................23

Как делаются слова.....................................................................................32

Заимствование иноязычных слов..............................................................37

Слова-чужестранцы в маскарадном костюме..........................................51

Глава II. Возникновение у слов новых значений

(Семантическое обогащение)....................................................................55

Перенос названия по сходству..................................................................56

Перенос названия на основе общности выполняемых

предметами функций..................................................................................61

Перенос названия по смежности...............................................................62

Расширение и сужение значения слова....................................................71

Пособие для учителей-словесников

и студентов филологических факультетов

Артеменко Евгения Борисовна

Почему мы так говорим. Занимательные этимологии.

Формат 60X84 16. Бум. Типографская. Гарнитура Таймс.

Печать трафаретная. Усл. печ. л. 5. Уч.-изд.л. 5.

Тираж 500 экз.

Оригинал-макет подготовлен в Центре «Русская словесность»

Воронежского государственного педагогического университета

Отпечатано на участке оперативной полиграфии ВГПУ.

394043 Воронеж, ул. Ленина, 86

В электронный вариант перевела студентка I курса 2 группы Изюм Дарья

Расширение значения (слова)

Переход от видового значения к родовому, сопряженный с утратой смысловых элементов палец "большой палец" - "всякий палец", товар "домашний скот" - "скот как меновое имущество" - "имущество, добро; любой меновой продукт", свора "связка (охотничьих) собак" - "стая" (свора волков)>. Иначе «обобщение», «обеднение значения», «генерализация значения», «увеличение семантического объема».

Краткий понятийно-терминологический справочник по этимологии и исторической лексикологии. - Российская академия наук, Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН, Этимология и история слов русского языка . Ж. Ж. Варбот, А. Ф. Журавлев . 1998 .

Смотреть что такое "Расширение значения (слова)" в других словарях:

расширение значения слова - Увеличение объема обозначаемого понятия, т.е. количества называемых предметов и явлений, в результате чего возникает новое значение слова. Сравните: слово спутник обозначало попутчик. В связи с изобретением космических аппаратов появляется новое … Словарь лингвистических терминов Т.В. Жеребило

Сверхгенерализация семантическая (расширение значения слова) - (overextensions). Склонность маленьких детей к чрезмерному расширению значений отдельных слов, как в случае, когда ребенок использует слово «чи хуа хуа» для определения всех собак … Психология развития. Словарь по книге

Увеличение семантического объема слова в процессе исторического развития. Чаще всего расширение значения происходит в результате переноса названия по функции, выполняемой двумя предметами. Перо (гусиное) перо (орудие для письма чернилами).… …

Переход от родового значения к видовому, сопряженный с обогащением значения новыми смысловыми элементами (др. русск. сосудъ предмет, орудие, приспособление совр. русск. сосуд вместилище для жидких или сыпучих веществ, художник мастер, умелец… … Справочник по этимологии и исторической лексикологии

Лексическое значение слова - Лексическое значение слова содержание слова, отображающее в сознании и закрепляющее в нём представление о предмете, свойстве, процессе, явлении и т. д. Л. з. с. продукт мыслительной деятельности человека, оно связано с редукцией информации… … Лингвистический энциклопедический словарь

Уменьшение семантического объема понятия в процессе исторического развития или в контексте речевого употребления. Современное слово квас употребляется в значении определенного напитка (возможен даже “сладкий квас”), а не в древнем значении… … Словарь лингвистических терминов

Устаревшие слова - – обобщающее понятие по отношению к терминам историзмы (см.) и архаизмы (см.) – слова, ранее употреблявшиеся неограниченно, как правило, во всех сферах речи, а сейчас известные скорее по языку худож. произведений или из специальной литературы:… … Стилистический энциклопедический словарь русского языка

Почти любое явление м.б. обозначено с помощью не­скольких слов, различающихся степенью обобщен­ности. Различие в степени обобщенности можно определять по числу денотатов, т. е. реальных предметов, которые в состоянии вместить то или иное слово. Крайней точ­кой конкретизации являются имена собственные как обозначения единичных, уникальных предметов. Словом закрепляются мыслительные процессы, связанные с обобщением явлений, причем степень обобщенности может быть разной.

Мы вводим ребенка в мир слов, не всегда осознавая, что предъяв­ляемое слово - лишь один из возможных знаков. Ребенку предстоит самому сориентироваться в этой иерархии и понять, насколько ши­рок круг денотатов, на которых он может распространить это слово (С.Н. Цейтлин). Полагают, что в качестве первых слов, базовых для ре­бенка, выступают слова более низкой степени обобщенности, а за­тем (часто с сознательной помощью взрослых) появляются слова и более высокой степени обобщенности. Но так бывает не всегда (// яблоко, морковка усваиваются раньше, чем овощи , но птичка раньше, чем синичка и т.п.). Степень обобщенности и необходимость детализации определяются, прежде всего, факторами прагматичес­кими, а именно тем, какая степень точности необходима для пред­метно-практической деятельности ребенка.

Одна из самых распространенных ошибок - расширение сфе­ры использования слова , т.е. распространение его на больший, чем нужно, круг денотатов. В индивидуальном лексиконе ребен­ка семантическая структура слова несколько обеднена по сравне­нию с тем, какой она является в языке. В индивидуальном лексиконе ребен­ка семантическая структура слова несколько обеднена по сравне­нию с тем, какой она является в языке. «Нечувствительность» к морфемной (словообразовательной) структуре слова, содержащей указание на определенные дифференциальные признаки семантической струк­туры слова приводит к расширению значения произ­водных слов //посолить в значении «посыпать каким-либо сыпучим веществом» («ПОСОЛИ САХАРОМ», «ПОСОЛИ ПЕСОЧКОМ») или «НАСОРИ мне луку»; «РАЗГРЫЗИ мне зернышки молотком»; «Мы эту выкройку ПРИКЛЕИЛИ булавками»; «Как медведь МЯУЧИТ?». Используя слож­ные слова, иногда ребенок удовлетворяется расшифровкой одного из корней, не учитывая другого (//КРИВО­НОГЕ РУКИ, ТОЛСТОПУЗАЯ ГОЛОВА т.п.).

Расширение референции слова, при котором не учитывается одна или несколько дифференциальных сем, характерно и для непроизводных слов. На осно­вании анализа речи взрослых ребенок делает заключение о возмож­ностях того или иного употребления слов, но границы этих возможностей ему предстоит определить самостоятельно, посколь­ку никто не демонстрирует ему неправильных случаев словоупот­ребления, сопровождаемых оценкой «так говорить нельзя». Ребенок не учитывает ограниче­ний, налагаемых на сочетаемость слов с другими словами (//шофер м.б. соотнесено со словами поезд, самолёт в значении просто «водитель» (любого транспортного средства). Когда не учитываются дифференциальные признаки, входящие в семантическую структуру слова, оно становится равной семантической структуре слова-гиперонима и смещается на одну ступеньку вверх в иерархии слов (//любая монета - КОПЕЙКА, любой металл – ЖЕЛЕЗО.). // «Под кроватью живут мышкины ПТЕНЧИКИ»; «Плывет уточка, и с ней - ЩЕНКИ»; «Какой сегодня ПОНЕДЕЛЬНИК: суббота или воскресенье?»; «Вот ШЕЛУХА от куриного яйца»; «Свари сосиски в ШЕЛУХЕ»; «Мандарин съела, а ШЕЛУХА в кармане» ; «ВКЛЮЧИ ЗОНТИК», «ВКЛЮЧИ РУЧКУ», «ВКЛЮЧИ СПИЧКУ». Почти все дети путают в определенном воз­расте словаписать и рисовать (вместе с приставочными произ­водными). Глаголычинить и починить употребляются в расши­ренном значении «вернуть исходное состояние, позволяющее нор­мально функционировать». Во взрослом языке всегда есть огра­ничения в сочетаемости понятий: о птицах мы говоримстая, о ко­ровах -стадо, о цветах -букет, о людях- толпа и т. п. В речи детей - «СТАДА БАБОЧЕК», «ТОЛПА БАНА­НОВ», «СТАЯ МЫЛЬНЫХ ПУЗЫРЕЙ» и т. п.

Наряду с расширением сферы референции слова встречается и сужение. Возможно, случаев такого рода не меньше, но они с трудом поддаются регистрации, так как относятся к сфере пер­цептивной, а не продуктивной речи. //«Это не для ЛЮДЕЙ, а для детей!» (Семантическая структура сло­вачеловек/люди приобрела новый окказиональный компонент значения, связанный с ограничением в возрасте). «К нам такая красивая тетя приходи­ла: ВОЛОС нет, одни кудри!» Слововолосы также стало беднее по значению - предполагается, что они должны быть непременно прямыми, не вьющимися.

СЛОВЕСНЫЕ ЗАМЕНЫ (по С.Н.Цейтлин,2000)

Употребление одного слова вместо другого встречается и в речи взрослых, особенно в тех ситуациях, когда они взволнованы, спешат, не могут сосредоточиться. Природа этого явления изучена пока не­достаточно. Ясно, что тут срабатывают некоторые нейропсихологические механизмы. Вербальная память человека организована сложным образом: между словами устанав­ливаются некие достаточно устойчивые связи, вследствие которых одно слово как бы тянет за собой другое. Вместо требуемого в соот­ветствии с коммуникативным замыслом слова “выскакивает” какое-то другое, но не случайное, а связанное с тем словом, которое “вертелось на языке”. Это явление вербальной парафазии.

В речи детей это явление распространено шире, поскольку у ре­бенка менее стабильный и звуковой, и семантический облик слов. Слова не приобрели достаточной устойчивости и потому чаще оказываются заменителями друг друга. Не до конца изучены специфика вербальной памяти в детском воз­расте, а также способы организации так называемого внутреннего лексикона. Однако неоспорим факт, что дети чаще, чем взрослые, употребляют одно слово вместо другого. Замены лексических единиц - случаи прямого воздействия одной лексической едини­цы на другую, при этом можно точно выделить единицу вытесняю­щую и единицу вытесняемую. Подобное явление имеет глубокие психологические причины, связанные с устройством вербальной памяти. Типы замен :

Замены паронимического характера (неоднокоренные близкозвучащие слова - парономазами);

Замены антонимического характера;

Замены “тематического характера”.

Парономазы сме­шиваются в речи людей, недостаточно знакомых с языковыми нормами. Предстоит еще изучить как круг наиболее часто смешиваемых ребенком парономазов, так и степень их звуковой близости. Безус­ловно, играют роль тождество большей части звуков, составляющих слова; тождество или совпадение ритмо-мелодической структуры; совпадение начальной части слов; тождество гласно­го ударного слога; причины семантического плана (недостаточная отчетливость сфе­ры употребления слов создает условия для неуверенности ре­бенка) и др. . В речи детей могут смешиваться слова, которые имеют мало общего в звучании, но есть другие основания для сближения. Подобные случаи не всегда легко отделить от словообразова­тельных и лексико-семантических инноваций, а также от моди­фикаций по типу “детской этимологии”. // «Мне на зуб поставили КЛУМБУ», «Он об этом знал еще в материнской ТРУЩОБЕ».

Смешение антонимов. Дети многих поколений смешивают одни и те же пары слов-антонимов:вчера и завтра, еще и уже. Антонимы совпадают по большинству компонен­тов лексического значения и различны лишь по одному из компо­нентов, противоположному по смыслу аналогичному компоненту другого слова //(завтра - день, непосредственно следующий за днем, включающим момент речи, ивчера - день, непосредственно пред­шествующий дню, включающему момент речи). Различие словпредшествующий - следующий может оказаться еще неус­военным, и антонимы какое-то время совпадают по значению, становятся временными сино­нимами. Возможно, что ассоциативная связь между ними в языковом сознании так сильна, что одно слово как бы выскакивает (при условии ослабления контроля со стороны говорящего) вмес­то другого. Выяснить реальную причину такого словоупотребле­ния можно было бы, если бы удалось проверить функционирова­ние антонимов в перцептивной речи (если и там они смешиваются, значит, справедливо первое из предположений о механизме данно­го явления).

Смешение слов одной тематической группы. При этом обнару­живается ассоциативный механизм запоминания слов // “Я ударила СОВОЧЕК”. Таким же образом могут запоминаться и части слов.

УСВОЕНИЕ ПЕРЕНОСНЫХ ЗНАЧЕНИЙ СЛОВ

Дети строго следят за соблюдением закона симметрии языко­вого знака, т. е. за тем, чтобы одному означающему соответствовало одно и при этом постоянно одно и то же означаемое, и наоборот. Поэтому они отвергают попытки взрослых употреблять одно и то же слово в разных значениях.Конфликт известного и нового значения многозначного слова обнаруживается в недоуменных вопросах ребенка. Очевидно, ребенок первым усваивает то из значений многозначного слова, ко­торое актуально в его предметно-практической деятельности. Упот­ребление слова во втором, неизвестном ребенку значении создает конфликтную ситуацию, которую он пытается осмыслить. При этом ребенок а/ не понимает произнесенного взрослым высказывания, в котором употреблено известное ему слово в новом для него значении; б/ понимает, но расценивает данное словоупотребление как не­логичное, ищет объяснение для такого переноса и т. п. Дети критикуют и метонимические переносы наименований, ос­нованные на смежности явлений.// «Молоко не может убежать, у НЕГО ЖЕ НЕТУ НОГ!»; «Солнце село» . «На СТУЛ, что ли?»; «Дорога сбегает с горки». «А что, разве у нее НОГИ есть?»; «Пошел тебе четвертый год». «Интересно, а куда это он ПО­ШЕЛ?»; «Катись из комнаты!» - «Как же я покачусь? У меня и КОЛЕСИ­КОВ-ТО нет!» и т.п. Очень многие вопросы детей метки и свидетельству­ют о рано развившихся у них металингвистических способностях (способностях к анализу языковых фактов) // «Почему люди говорят «выпей лекарство»? Ведь не все лекарства пьют, есть и таблетки». Детское доверие к первичному значению слова может быть так велико, что ребенок даже не замечает несоответствия слова и фак­тической ситуации. // Мать с пятилетней дочерью были у озера и ви­дели там купающихся в проруби людей - любителей зимнего пла­вания, за которыми уже закрепилось названиеморжей. Дочь не усомнилась в том, что перед нею и впрямь животные, и потом с ув­лечением рассказывала об этом событии: «Мы сегодня в Озерках видели МОРЖА. У него мордочка была, как у настоящего дяденьки».

Примирившись с фактом многозначности слова, дети начинают конструировать свои собственные лексико-семантические вариан­ты, опираясь на способы переноса наименований, имеющиеся в нор­мативном языке. Один из широко распространенных случаев метонимического переноса наименования - с действия на приспособление для его осуществления. Часто переносится наименование со средства передвижения на действие, осуществляемое с его помощью. // «Тут главный волшебник и говорит им: Сколько лет мы прожили на свете, а еще никакой злости людям не сделали»; «Вы мне укол не будете делать? А зачем тогда УКОЛ варится?» «Помнишь, как мы перед кораблем пельмени ели? Ну, перед теплоходом этим?» ; «Мама ма­никюром ногти мажет»; «У меня нос ПАХНЕТ».

Чувство нормы (языковое чутье) складывается отнюдь не сразу. Для этого необходим доста­точный объем речевого материала в соединении со способностью и склонностью к его неосознанному анализу. Опыт показывает, что чуткие педагоги и родители, способные разбудить природную языковую интуицию ребенка, добиваются больших успехов в работе с ними, развивая внимание к слову как к совокупности его разнообразных, соотнесенных друг с другом значений.

ОВЛАДЕНИЕ ФРАЗЕОЛОГИЕЙ

Существование в языке фразеологизмов - словесных сочетаний, обладающих целостным значением, осложняет усвоение языка ре­бенком. Во-первых, фразеологизм по форме напоминает свободное сочетание обыкновенных слов, и поэтому существует опасность его буквального понимания. При буквальном понимании фразеологизма он прекращает свое существование в качестве самостоятельной лексической единицы и начинает функционировать как свободное сочетание слов, каж­дое из которых имеет свое собственное значение // «Вот идут солдаты, и все с пустыми руками. А где же СЛУЖБА?»; «Мама, почему так - ему ска­зали: даем вам СЛОВО, а он все говорит и говорит?» .

Если в составе фразеологизмов есть устаревшие и непонятные слова, это также вызывает недоуменные вопросы // Четырехлетний Андрюша понял выражение упалв обморок как известие о том, что кто-то куда-то свалился, и просил ему разъяснить, что у этого об­морока на дне и можно ли будет оттуда выбраться без посторонней помощи.

Иногда даже при верном понимании общего смысла фразеоло­гизма ребенок продолжает равняться на образ, который создается в результате его пословного прочтения. Дети, склонные к словесным шуткам, иногда не прочь покаламбурить, контаминируя общий смысл фразеологизма и семантику составляющих его компонентов //“Если нет никакой работы, то прямо ужас. Я не покладаю рук. У меня руки прямо тянутся к метле или к кастрюле», “кажется, провалилась бы под землю и никогда оттуда не вылезала”. Дети могут ощущать, что у того или иного сочетания еди­ный смысл, но не совсем точно его интерпретируют. Значение фра­зеологизма оказывается расширенным, суженным или вовсе не со­ответствующим тому значению, которое он имеет в нашем языке //“Нужен он мне, как бан­ный лист!” , “Если Люба будет приставать, я ей ДАМ МАХУ!” -“Как это?” - “Раз­махнусь и дам!” Встречается явление, весьма близкое к смешению паронимов, ког­да ребенок смешивает два фразеологизма, чем-то похожие: имеющие сходное звучание или компонентный состав //“Я в этих ваших компьютерах НИ ГУ-ГУ!”.

Фразеологизмы характеризуются незыблемостью состава сво­их компонентов. Именно эта незыблемость и нарушается ребенком, не знакомым с этим важным обстоятельством. Некоторые фразео­логизмы видоизменяются грамматически. Так, многие из глаголь­ных фразеологизмов не имеют видовых коррелятов, т.е. употреб­ляются только в значении совершенного или несовершенного вида. Часто наблюдается лексическая модификация фразеологизмов. Дети заменяют один из компонентов фразеологизма синонимом или другим словом, не нарушающим общего смысла сочетания. Очевидно, при запоминании фразео­логизма происходит фиксация в сознании смысла состав­ляющих фразеологизм лексических компонентов, но не их конкрет­ных звуковых оболочек. Поэтому дети говорят: пойти ПО СЛЕДАМ кого-нибудь, ботинки есть хотят, пойти на исправку, куда глаза видят, душа в подметки ушла, свободная птица, открыть Африку, посчитать в голове, глаз упал на книжку, на свежий ум, нервы скандалят, он у нее под сапогом, в пятки не годится.

Фразеологизмы обладают свойством непроницае­мости, т.е. в их состав обычно нельзя ввести новый компонент. Дети зачастую деформируют их, расширяя объем, вставляя слова //“Он этого ДО СВОЕ­ГО ГРОБА не забудет”. Они могут опускать какой-нибудь компо­нент фразеологизма, разрушая его как языковой знак //“Ну, КАМЕНЬ УПАЛ».

Речевой опыт ребенка еще не настоль­ко велик, чтобы это усвоить. Если он слышал этот фразеологизм не­сколько раз, то еще не может сделать вывод обо всех особенностях его употребления. Ведь ребенок слышит примеры правильного употреб­ления лексической единицы, а ему нужно понять не только то, когда ее можно употребить, но и то, когда ее употребить нельзя, он должен знать о наличии запретов на сочетаемость слов. В этом состоит одна из сложностей усвоения языка: ребенок должен усвоить язык вместе с определенной системой имеющихся в нем запретов, в то время как случаев неверного употребления взрослые в его распоря­жение не предоставляют. В высказывании ребенка “Мы жили тогда ИЗ РУК ВОН ДАЛЕКО” фактически нет смысловой ошибки, однако такое сочетание невозможно из-за сложившейся традиции; “Тишина - ХОТЬ ГЛАЗ ВЫКОЛИ” ; “Он плачет С НОГ ДО ГОЛОВЫ”; “Пить хочу КАК РЕЗАНАЯ”; “Зачем вы радио ВО ВЕСЬ ОПОР включили?”

Для части фразеологизмов характерен устойчивый порядок элементов. Дети его нередко нарушают. “Ну, БОГУ СЛАВА, при­ехали”. Встречаются случаи контаминации двух в чем-то схожих фра­зеологизмов: “Я ВЫБИВАЛСЯ ИЗ КОЖИ, но у меня ничего не полу­чилось” (выбиваться из сил и лезть из кожи); “Они хотели РАС­ПОЛОЖИТЬ его в свою сторону” (расположить к себе и привлечь на свою сторону), “Будете у меня ХОДИТЬ НА СТРУНОЧКАХ” (ходить по струнке и ходить на цыпочках).

Одно явлений, фиксируемых в речи детей, - модификация фразеологизма, объясняемая стремлением ребенка вернуть фразеологизму мотивированность, внутреннюю форму, т.е. восстановить связь между общим значением фразеоло­гизма и значениями составляющих его компонентов. Лучший способ запомнить какую-либо лексическую единицу - это осмыслить ее форму и связать со своим предше­ствующим опытом. В ходе подобной перестройки устраняются устаревшие слова, которые могут входить в состав фразеологичес­ких сращений. Иногда дети создают свои собственные фразеологизмы, оттал­киваясь от имеющихся во взрослом языке. При этом они проявляют логику и изобретательность. Если, например, потерять дар речи означает “оказаться не в состоянии говорить”, то смысл “ока­заться не в состоянии слышать” может быть выражен аналогичным образом. “Я совсем ПОТЕРЯЛА ДАР СЛУХА, не слышу ничего!”

Почти любое явление может быть обозначено с помощью нескольких, по крайней мере, слов, различающихся степенью обобщен­ности. Различие в степени обобщенности можно определять по тому, какое число денотатов, т. е. реальных предметов, в состоянии вместить то или иное слово. Так, слово растение обладает большей обобщающей силой, чем дерево , но слово дерево значительно превосходит в этом отношении слова клен и береза . Крайней точкой конкретизации являются имена собственные как обозначения единичных, уникальных предметов.

Словом закрепляются мыслительные процессы, связанные с обобщением явлений, причем степень обобщенности может быть разной. Иерархически организованная система лексических единиц отражает существующую в природе типологию реалий:

растение

дерево кустарник

Хвойное лиственное

Дуб тополь ясень липа

Мы вводим ребенка в мир слов, не всегда осознавая, что предъявляемое слово - лишь один из возможных знаков. Ребенку предстоит самому сориентироваться в этой иерархии и понять, насколько широк круг денотатов, на которых он может распространить это слово.

Иногда полагают, что в качестве первых слов, базовых для ре­бенка, выступают слова более низкой степени обобщенности, а затем (часто с сознательной помощью взрослых) появляются слова и более высокой степени обобщенности. Например, ребенок уже знает слова яблоко, слива, банан , а ему сообщают, что все это вместе называют фруктами.

Однако так бывает далеко не всегда. Так, слово яблоко действи­тельно усваивается раньше, чем слово фрукты , слово морковка - раньше, чем слово овощ , а слово зайчик - раньше, чем слово жи­вотное . В тоже время слово птичка ребенок узнает и начинает активно использовать раньше, чем синичка иворобей , дерево - раньше, чем сосна и дуб . Степень обобщенности и необходимость детализации определяются прежде всего факторами прагматичес­кими, а именно тем, какая степень точности необходима для пред­метно-практической деятельности ребенка. Несомненно, что для него существеннее различать яблоки, бананы и сливы, чем сосны, дубы и ясени (можно без труда найти и взрослых, которые не отлича­ют ясеня от вяза). Здесь достаточно сильны индивидуальные разли­чия детей: Например, Антон Г. очень рано по сравнению со сверстни­ками усвоил слово обувь (в двухлетнем возрасте называл ее О) - раньше, чем разновидности названия обуви, потому что строгая мама приучила его, входя в квартиру, менять обувь. И это стало привычным, каждодневным ритуалом, сопровождаемым словами матери: « Обувь, давай снимем обувь. Принеси-ка мне мою обувь». Варьирование слов (то ботинки , то туфли , то тапки ) создавало предпосылки для обобщения.

Какие же наиболее распространенные ошибки ребенка в процес­се усвоения лексических единиц?

Одна из самых распространенных ошибок - расширение сфе­ры использования слова, т.е. распространение его на больший, чем нужно, круг денотатов. В индивидуальном лексиконе ребен­ка семантическая структура слова несколько обеднена по сравне­нию с тем, какой она является в языке. Это касается как произ­водных, так и непроизводных слов. В первом случае имеет место «нечувствительность» к морфемной (словообразовательной) структуре слова, которая содержит указание на определенные дифференциальные признаки, входящие о семантическую струк­туру слова. Так, посолить употребляют не в значении «вносить соль в какое-нибудь кушанье, посыпать солью», а в значении «посыпать каким-либо сыпучим веществом». Часто слышатся просьбы: «ПОСОЛИ САХАРОМ», «ПОСОЛИ ПЕСОЧКОМ». Даже просьба «ПОСОЛИ СОЛЬЮ» свидетельствует о расширении сфе­ры референции глагола посолить - объект и инструмент дей­ствия (соль) исключен ребенком из смысловой структуры глаго­ла, хотя должен там находиться.

Аналогичные примеры расширения сферы референции слова: «НАСОРИ мне луку»; «РАЗГРЫЗИ мне зернышки молотком»; «Мы эту выкройку ПРИКЛЕИЛИ булавками»; «Как медведь МЯУЧИТ?». Слово мяукать использовано в расширенном значении - «издавать звуки (любые), характерные для животного»; конкретного значение «мяу» оказалось неучтенным.

Много забавных недоразумений связано с использованием сложных слов. Иногда ребенок удовлетворяется расшифровкой одного из корней, не учитывая другого. Отсюда рассуждения о КРИВОНОГИХ РУКАХ, ТОЛСТОПУЗОЙ ГОЛОВЕ и т.п.

Расширение референции слова, при котором не учитывается одна или несколько дифференциальных сем, характерно и для большого числа непроизводных слов. Ребенок не учитывает ограничений, налагаемых на сочетаемость слов с другими словами. На основании анализа речи взрослых ребенок делает заключение о возможностях того или иного употребления слов, но границы этих возможностей ему предстоит определить самостоятельно, поскольку никто не демонстрирует ему неправильных случаев словоупотребления, сопровождаемых оценкой «так говорить нельзя». В работах зарубежных специалистов что именуется «проблемой отсутствия свидетельств об отрицательном употреблении». Например, ребенок неоднократно слышал слово шофер в ситуациях, где речь шла о разных автомобилях, но если ему не встречалось другое слово в разговорах о поездах, трамваях и троллейбусах, то он вполне может соотнести с ними слово шофер . Чувство нормы (языковое чутье) складывается отнюдь не сразу. Для этого необходим достаточный объем речевого материала в соединении со способностью и склонностью к его неосознанному анализу. Вернемся, однако, к слову шофер . Дети часто используют его не в нормативном значении «водитель автомобиля», а в значении просто «водитель» (любого транспортного средства), отсюда возможность расширенного использования. Шофер оказывается у трамвая, троллейбуса, электрички и даже у повозки с лошадью: «Смотри: ШОФЕР лошадь погоняет, а она не едет».

Во многих случаях, когда не учитываются дифференциальные признаки, входящие в семантическую структуру слова, она становится равной семантической структуре слова-гиперонима и смещается на одну ступеньку вверх в иерархии слов. Так, многие дети называют любую монету КОПЕЙКОЙ, любой металл - ЖЕЛЕЗОМ. Нелли Н. в трехлетнем возрасте называла любую обувь сапогами, любое первое блюдо - супом. « Что у нас сегодня НА СУП? Куриный бульон?»; «Смотри, какая РОЗА на подсолнухе выросла» - говорит Тоня (3 г.). Слово РОЗА употребляется в значении «цветок вообще, любой цветок», т. е. остается одна родовая сема. Распространенная ошибка - всех детенышей называют одинаково, т. е. какое-нибудь одно слово занимает позицию гиперонима: «У этого жука скоро будут ПТЕНЦЫ!», «Под кроватью живут мышкины ПТЕНЧИКИ»; «Плывет уточка, и с ней – ЩЕНКИ».

Один день недели может обозначать любой день: «Какой сегодня ПОНЕДЕЛЬНИК: суббота или воскресенье?» Слово воскресенье ча­сто используется детьми расширительно - в значении «выходной день»; «У тебя ВОСКРЕСЕНЬЕ в субботу будет?» Расширительно используется многими детьми и слово шелуха . Оно может обозна­чать оболочку любого вида: «Вот ШЕЛУХА от куриного яйца» (вме­сто скорлупа ), «Свари сосиски в ШЕЛУХЕ» (в полиэтиленовой обо­лочке), «Мандарин съела, а ШЕЛУХА в кармане» (вместо кожура). Такие процессы соотносятся не только с существительными, но и с любой частью речи. Глагол включить многие дети используют в расширительном значении «сделать так, чтобы нечто начало фун­кционировать»: «ВКЛЮЧИ ЗОНТИК», «ВКЛЮЧИ РУЧКУ», «ВКЛЮЧИ СПИЧКУ». Почти все дети путают в определенном воз­расте слова писать и рисовать (вместе с приставочными произ­водными). Глаголы чинить и починить употребляются в расши­ренном значении «вернуть исходное состояние, позволяющее нор­мально функционировать». Взрослые, употребляя этот глагол, имеют в виду лишь неодушевленные предметы. Дети этого ограни­чения не знают: «Почему доктор так долго ЧИНИТ маму?»; «Меня в больнице доктор починит». Во взрослом языке всегда есть огра­ничения в сочетаемости понятий: о птицах мы говорим стая , о коровах - стадо , оцветах - букет , олюдях - толпа и т. п. Однако эти ограничения усваиваются ребенком не сразу. Поэтому в речи детей можно услышать о «СТАДАХ БАБОЧЕК», «ТОЛПЕ БАНА­НОВ», «СТАЕ МЫЛЬНЫХ ПУЗЫРЕЙ» и т. п.

Наряду с расширением сферы референции слова встречается и сужение. Возможно, случаев такого рода не меньше, но они с трудом поддаются регистрации, так как относятся к сфере пер­цептивной, а не продуктивной речи. Они обнаруживаются при противопоставлениях: «Это не для ЛЮДЕЙ, а для детей!» - заявляет пятилетний мальчик, не одобряя папиного намерения покататься на детских каруселях. Семантическая структура сло­ва человек/люди приобрела новый окказиональный компонент значения, связанный с ограничением в возрасте. «Я просила у тебя яичницу, а ты ГЛАЗУНЬЮ сделала!» - говорит девочка, из чего становится ясно, что значение слова яичница в языковом сознании ребенка сужено - слово яичница понимается как куша­нье из разболтанных яиц. «К нам такая красивая тетя приходила: ВОЛОС нет, одни кудри!» Слово волосы также стало беднее по значению - предполагается, что они должны быть непременно прямыми, не вьющимися.

СЛОВЕСНЫЕ ЗАМЕНЫ

Употребление одного слова вместо другого - явление, хорошо нам знакомое. Оно встречается и в речи взрослых, особенно в тех ситуациях, когда они чем-нибудь взволнованы или очень спешат и не могут сосредоточиться. Природа этого явления изучена пока недостаточно. Ясно, что тут срабатывают некоторые психологические, точнее, нейропсихологические механизмы. Наша вербальная память организована сложным образом: между словами устанавливаются некие достаточно устойчивые связи, вследствие которых одно слово как бы тянет за собой другое. Вместо требуемого в соответствии с коммуникативным замыслом слова (особенно когда нет времени на размышление) «выскакивает» какое-то другое, но тем не менее вовсе не случайное, а связанное тем или иным образом с тем словом, которое «вертелось на языке». Иногда взрослые люди признаются в том, что есть пары слов, которые они могут спутать, если недостаточно себя контролируют, при том, что они хорошо осведомлены о различиях между ними. Так, одна из моих знакомых в быстрой речи может употребить слово парикмахерская вместо слова фотография , что, очевидно, объясняется некоторыми сугубоиндивидуальными словесными ассоциациями. Это явление хорошо знакомо специалистам в области патологии речи и носит название вербальной парафазии.

В речи детей это явление распространено шире, поскольку у ребенка менее стабильный и звуковой, и семантический облик слов. Слова не приобрели достаточной устойчивости ни в том, ни в другом плане и потому чаще оказываются заменителями друг друга. Не до конца изучены специфика вербальной памяти в детском возрасте, а также способы организации так называемого внутреннего лексикона. Однако неоспорим факт, что дети чаще, чем взрослые употребляют одно слово вместо другого.

В данном параграфе не рассматриваются случаи, когда причина неверного выбора слова заключается не в ассоциациях с другим сло­вом, а в чем-то другом. Заменами лексических единиц мы называ­ем только случаи прямого воздействия одной лексической едини­цы на другую, при этом можно точно выделить единицу вытесняю­щую и единицу вытесняемую. Существует несколько типов подобных замен, имеющих глубокие психологические причины, связанные с устройством вербальной памяти:

Замены паронимического характера (с внутренним подразде­лением на два подтипа с учетом наличия или отсутствия общего корня у заменяющего и заменяемого слова);

Замены антонимического характера;

Замены «тематического характера» (по типу «лошадиной фамилии»)

Замены паронимического характера. Неоднокоренные близкозвучащие слова принято называть парономазами: фарс - фарш, экскаватор - эскалатор . Близость звучания используют при создании каламбуров: «Моя пьеса не то фарс, не то фарш», - сказал А. П. Чехов о своем «Вишневом саде». Парономазы сме­шиваются в речи людей, недостаточно знакомых с языковыми нормами. В последнее время приходится слышать, как слово полюс употребляется вместо слово полис (страховой). В речи детей могут смешиваться слова, которые имеют мало общего в звучании. Так, четырехлетняя девочка путала слова пат и фен , которые по звучанию далеки - не имеют ни одного общего звука. Однако некоторые основания для сближения налицо: оба слово короткие, однослоговые, представляют собой сочетание соглас­ный - гласный - согласный. Объединяет их и «иноземный» облик, а также отсутствие мотивированности, т. е. связи между значением и звуковым обликом слова.

Предстоит еще изучить как круг наиболее часто смешиваемых ребенком парономазов, так и степень их звуковой близости. Безус­ловно, играют роль тождество большей части звуков, составляющих слова, тождество или совпадение ритмо-мелодической структуры, в ряде случаев - совпадение начальной части слов, тождество гласно­го ударного слога и многое другое. Не исключено, что играют роль и причины семантического плана - недостаточная отчетливость сфе­ры употребления слов, что создает условия для неуверенности ре­бенка, обнаруживаемой в его речевой деятельности. Приведем некоторые примеры смешиваемых слов.

Аптека библиотека

Ветеран ветеринар

Гладиатор гладиолус

Глоток желток

Десна весна

Двойняшки дворняжки

Погон вагон

Гроб сугроб

Сорняк сырник

Ботанический металлический

Кинооператор император, пират

Купе кафе

Пломба клумба («Мне на зуб поставили

Сервировать консервировать

Инструкция конструкция

Фотограф автограф

Пудинг пудель

Шиповник подшипник

Лорнет пинцет («Смотри, коза смотрит

В ПИНЦЕТ!»)

Гусыня гусеница

Букет буфет

Глазированный газированный

Утроба трущоба («Он об этом знал еще

в материнской ТРУЩОБЕ!»)

Торба орбита

Пюре перо

Амулет омлет

Есть определенные закономерности, объясняющие вытеснение одного слова другим. Слова из «правого» списка, как правило, раньше входят в активный лексикон ребенка и чаще им используются в повседневной речи. Слова из «левого» списка еще не укоренились в сознании как следует.

Другой случай - смешение однокоренных близкозвучащих слов. Близость звучания не является случайной: она объясняется наличием общего корня.

Примеры таких смешаний.

Нужно было сказать: Ребенок сказал:

милостыня милость

кожа кожура («Я загорел, уже КОЖУРА облезла».)

колония колонна («Его взяли и отправили в эту, где

все преступники … КОЛОННУ!»)

осмотр просмотр («Мария Ефимовна сказала, что

завтра будет ПРОСМОТР. Врачи придут.»)

Подобные случаи не всегда легко отделить от словообразовательных и лексико-семантических инноваций, а также от моди­фикаций по типу «детской этимологии». Если, например, ребенок сказал: «Не пойду к КОЖАНОМУ врачу», то как нам решить, с чем мы имеем дело, - с употреблением слова кожаный в окказиональ­ном значении, для чего есть соответствующие предпосылки, с са­мостоятельным образованием слова по модели серебро - серебряный или же со смещением паронимов кожаный – кожный? Выбрать решение иногда затруднительно. Но следует смириться с тем, что в нашей области есть задачи, допускающие несколько решений, а есть и вовсе нерешаемые.

Смешение антонимов. Замечено, что дети многих поколений смешивают одни и те же пары слов-антонимов: вчера и завтра , еще и уже : «Я ЕЩЕ большой, могу сам ложкой есть!» - кричит трехлетний мальчик, явно имея в виду, что он уже большой. Можно предположить двоякое объяснение причин этого явления.

Антонимы, как известно, совпадают по большинству компонентов лексического значения и различны лишь по одному из компонентов, противоположному по смыслу аналогичному компоненту другого слова (завтра - день, непосредственно следующий за днем, включающим момент речи, и вчера - день, непосредственно предшествующий дню, включающему момент речи). Именно различие слов предшествующий - следующий может оказаться еще не усвоенным, вследствие чего антонимы на какое-то время у ребенка совпадают по значению, становятся своего рода временными синонимами. Возможно также, что ассоциативная связь между ними в языковом сознании так сильна, что одно слово как бы выскакивает (при условии ослабления контроля со стороны говорящего) вместо другого. Выяснить реальную причину такого словоупотребления можно было бы, если бы удалось, проверить функционирование антонимов в перцептивной речи (если и там они смешиваются, значит, справедливо первое из предположений о механизме данного явления).

Смешение слов одной тематической группы. При этом обнаруживается ассоциативный механизм запоминания слов. «Я ударила СОВОЧЕК», - плачет маленькая девочка. Оказывается, она упала на спину и ударила лопатку. Вторая просила, чтобы ей принесли из кухни СЫРОГО КЛОУНА. После расспросов выяснилось, что речь шла о петрушке . Очевидно, воспринимая слово лопатка , ребенок запомнил сам механизм переноса названия с одного понятия на другое (лопатка - «маленькая лопата» и «широкая треугольная кость в верхней части спины»), а затем подменил одно слово другим из той же тематической группы. Аналогичный сбой произошел и со словом петрушка. Первоклассница сообщила родителям, что ей задали изобразить ИСПОРЧЕННУЮ ЛИНИЮ. Оказалось, что речь шла о ломаной линии.

Таким же образом могут запоминаться и части слов. Так, ребе­нок, который объявил, что слышал по радио ПЕСНЮ КУВШИНИ, явно перепутал кувшин с графином (речь шла об арии старой гра­фини). Затем звуковой образ слова был утрачен, вернее, подменен другим, но сохранилась ритмо-мелодическая структура слова, в которую и был вставлен чужой корень.