На конференции, заседания которой транслировались по телевидению на всю страну, Ельцин в прямом эфире повторил положения своей речи на пленуме, потребовал отменить решение о «политической ошибочности» того выступления, а также вывести Лигачёва из Политбюро. Конференция отказалась сделать это, Ельцин снова подвергся нелицеприятным нападкам, а вскоре Верховный Совет СССР вывел его из членов своего Президиума. Мемом, как мы бы назвали это сейчас, стала тогда фраза, которую Лигачёв сказал в своей речи на партконференции: «Борис, ты не прав!»

Благодаря публичным дебатам на партконференции Ельцин, доселе известный главным образом только в Москве и Свердловске, приобрёл всероссийскую популярность. Он окончательно становится на путь открытой конфронтации с партийно-союзным руководством, используя новые возможности «гласности», провозглашённой Горбачёвым. Есть сведения, будто перед выборами в марте 1989 года Съезда народных депутатов СССР – нового высшего органа власти, созданного согласно решению XIX партконференции, – Ельцину было предложено пройти по списку 100 депутатов, подлежащих избранию Центральным комитетом КПСС (членом которого Ельцин оставался). За согласие Ельцина обещали восстановить в прежних партийных должностях. Но Ельцин предпочёл мобилизовать своих сторонников на демократических выборах. Он был с подавляющим перевесом избран на Съезд от национально-территориального округа, включавшего Москву. Однако в состав Верховного Совета СССР не попал. Тем не менее потом благодаря отказу депутата А.И. Казанника от своего мандата в пользу Ельцина, несмотря на то, что такая процедура не была предусмотрена законом, стал членом Верховного Совета.

В связи с предстоявшими весною 1990 года выборами Съезда народных депутатов РСФСР Ельцин перенёс центр тяжести борьбы с Горбачёвым на республиканские органы власти, не пытаясь занять высокое место в союзных органах власти. Это решение можно считать рубежом - с данного момента началось противостояние между СССР и РСФСР. К тому времени Ельцин уже стал одним из самых авторитетных деятелей «демократического движения», постоянно и резко критикуя руководство СССР и КПСС за нежелание устанавливать в стране подлинную демократию (в тот же период родилась острота, высмеивавшая лозунги Горбачёва: «Чем отличается демократия от демократизации? – Тем же, чем канал от канализации»). Демократы сами выдвигали Ельцина на роль публичного лидера. Многочисленные казусы, в которых Ельцин искусно представлялся жертвой интриг руководства КПСС и даже попыток КГБ устранить его физически, способствовали росту его популярности.

На конференции, заседания которой транслировались по телевидению на всю страну, Ельцин в прямом эфире повторил положения своей речи на пленуме, потребовал отменить решение о «политической ошибочности» того выступления, а также вывести Лигачёва из Политбюро. Конференция отказалась сделать это, Ельцин снова подвергся нелицеприятным нападкам, а вскоре Верховный Совет СССР вывел его из членов своего Президиума. Мемом, как мы бы назвали это сейчас, стала тогда фраза, которую Лигачёв сказал в своей речи на партконференции: «Борис, ты не прав!»

Благодаря публичным дебатам на партконференции Ельцин, доселе известный главным образом только в Москве и Свердловске, приобрёл всероссийскую популярность. Он окончательно становится на путь открытой конфронтации с партийно-союзным руководством, используя новые возможности «гласности», провозглашённой Горбачёвым. Есть сведения, будто перед выборами в марте 1989 года Съезда народных депутатов СССР – нового высшего органа власти, созданного согласно решению XIX партконференции, – Ельцину было предложено пройти по списку 100 депутатов, подлежащих избранию Центральным комитетом КПСС (членом которого Ельцин оставался). За согласие Ельцина обещали восстановить в прежних партийных должностях. Но Ельцин предпочёл мобилизовать своих сторонников на демократических выборах. Он был с подавляющим перевесом избран на Съезд от национально-территориального округа, включавшего Москву. Однако в состав Верховного Совета СССР не попал. Тем не менее потом благодаря отказу депутата А.И. Казанника от своего мандата в пользу Ельцина, несмотря на то, что такая процедура не была предусмотрена законом, стал членом Верховного Совета.

В связи с предстоявшими весною 1990 года выборами Съезда народных депутатов РСФСР Ельцин перенёс центр тяжести борьбы с Горбачёвым на республиканские органы власти, не пытаясь занять высокое место в союзных органах власти. Это решение можно считать рубежом - с данного момента началось противостояние между СССР и РСФСР. К тому времени Ельцин уже стал одним из самых авторитетных деятелей «демократического движения», постоянно и резко критикуя руководство СССР и КПСС за нежелание устанавливать в стране подлинную демократию (в тот же период родилась острота, высмеивавшая лозунги Горбачёва: «Чем отличается демократия от демократизации? – Тем же, чем канал от канализации»). Демократы сами выдвигали Ельцина на роль публичного лидера. Многочисленные казусы, в которых Ельцин искусно представлялся жертвой интриг руководства КПСС и даже попыток КГБ устранить его физически, способствовали росту его популярности.

Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву Хасбулатов Руслан Имранович

Глава 4 ПРОТИВОСТОЯНИЕ ПО оси «ГОРБАЧЕВ-ЕЛЬЦИН»

ПРОТИВОСТОЯНИЕ ПО оси «ГОРБАЧЕВ-ЕЛЬЦИН»

Истоки, причины

Начало конфликтов между союзными и российскими властями завязано, несомненно, в области личных отношений между Горбачевым и Ельциным. Ельцин был унизительно изгнан Горбачевым с вершины политического Олимпа - Политбюро ЦК КПСС, снят с должности первого секретаря московского городского комитета КПСС и секретаря ЦК КПСС и назначен заместителем председателя государственного комитета по строительству (в должности министра СССР). Тогда это расценивалось как величайшее унижение для руководителя ранга Ельцина.

Никто и предполагать не мог в то «тоталитарное время», что Ельцин, установив свою единоличную власть, вскоре установит такую «демократию», расстреляет своих парламентских оппонентов, а меня, своего наиболее преданного сторонника, буквально спасавшего его от не политической смерти, бросит в тюрьму КГБ «Лефортово». А после освобождения не предложит никакой работы, и даже в трудоустройстве членов семьи, в том числе детей, «будут проблемы». А Чубайс будет хвататься тем, что «Хасбулатов обратился к Ельцину с просьбой позволить ему (то есть мне) пользоваться Центральной кремлевской больницей (ЦКБ)». Могу сообщить, что в настоящее время, когда я пишу эту книгу, я не прикреплен ни к ЦКБ, ни к какой-либо другой больнице в Москве, - так же как и моя семья. Но это произошло позже, спустя всего лишь несколько лет.

А в тот период чувство справедливости довлело в обществе, казалось, что всякое обиженное властью лицо - это борец за справедливость и защитник народа. Поэтому Ельцина жалели, сочувствовали ему, критиковали Горбачева за «гонения» Ельцина.

В 1989 г. Ельцин был избран народным депутатом СССР - так он снова вернулся в большую политику, вопреки обещанию Горбачева не «пускать его, Ельцина, в политику». Это произошло благодаря горбачевской же политике демократизации. Он также был избран депутатом России и Председателем Верховного Совета России - о чем я писал выше. Горбачев при этом сделал все, чтобы не допустить его избрания на этот пост, но уже действовало демократическое право - и Горбачев являлся его пленником. Победа Ельцина была одновременно сильнейшим поражением Горбачева - результатом его же демократических преобразований - что делает честь этому реформатору.

Принятие Первым съездом народных депутатов России «Декларации о суверенитете РСФСР» необычайно взволновало и обеспокоило Горбачева и всю союзную бюрократию, усмотревших в ней покушение на свою власть - с этой даты следует вести отсчет началу противостояния Кремля с российским руководством. В основе этой Декларации, однако, была реально существующая проблема, суть которой заключалась в предельной концентрации экономических полномочий в руках союзного центра и почти полная правовая невозможность союзных республик воздействовать на экономические процессы в них. Соответственно, союзные республики были лишены правовых инструментов для проведения более или менее самостоятельного курса в экономической сфере. Именно против такого порядка с требованиями большей экономической самостоятельности выступали первоначально лидеры Литвы, Латвии и Эстонии еще на Первом съезде народных депутатов СССР в 1989 г. Если бы Горбачев более мудро и вдумчиво подошел к этим их требованиям, возможно, ситуация во взаимоотношениях между Кремлем и столицами прибалтийских республик не обострилась бы до крайностей в скором времени.

Таким образом, характер наших противоречий с союзным центром во многом был обусловлен традиционно централизаторским подходом к управлению народным хозяйством СССР, действующим со сталинской эпохи. В новых условиях этот наш реформаторский подход самым тесным образом стал переплетаться с отчетливым субъективным фактором - нездоровыми личными отношениями между двумя лидерами, Горбачевым и Ельциным. Я часто усматривал несправедливость, допускаемую Горбачевым в отношении Ельцина, и защищал его от нападок, в том числе в публичных выступлениях, через СМИ и т. д. Западному читателю, который привык к тому, что их лидеров постоянно критикуют, в том числе соперники, а также нашей молодежи, выросшей в новых условиях, надо знать, что в СССР, в обстановке строгой партийной цензуры, «большие начальники» не привыкли к тому, что их публично критикуют. Поэтому и Горбачев, и Ельцин относились крайне болезненно к публичной критике их действий. Но, высказывая критические замечания в отношении друг друга, они сами же и давали поводы СМИ для разного рода публикаций, в том числе иронического свойства. Все это усиливало их взаимное раздражение, что не могло не сказаться на отношениях в целом по оси «союзный центр - российское руководство». Поэтому часто все то, что осуществлялось по линии как российского парламента, так и правительства России, на союзном уровне воспринималось как действия, якобы наносящие «ущерб» СССР, его политике.

Говоря о причинах, которые привели к обострению отношений российского руководства и союзного центра в январе - феврале 1991 г., следует помнить нашу позицию относительно вильнюсских событий в январе, а также заявление Ельцина 19 февраля с требованием к Горбачеву о его отставке. Напомню, январь - февраль 1991 г. - это время, насыщенное важнейшими драматическими событиями во внутренней жизни СССР. Когда мы с Ельциным узнали о том, что в Литву введены войска, мы встретились (дело было в Архангельском, где мы жили по соседству), выехали за пределы поселка и провели небольшой обмен мнениями на тему «как нам действовать в этой обстановке». Занимать позицию умалчивания, как это делают лидеры других союзных республик, мы полагали для себя безнравственным, невозможным. Вначале было решено лететь вдвоем в Таллинн, потом приняли иную тактику - я остаюсь в Москве, готовлю заявление Верховного Совета но событиям в Таллинне, а Ельцин летит в эту республику и действует, имея мандат Верховного Совета.

Как показали события, это было правильное решение. Ельцин осудил применение войск в Литве, призвал к мирному диалогу Кремля с балтийскими республиками, заключил Договоры о дружбе и сотрудничестве России с Литвой и Эстонией. Это была мощная моральная поддержка для народов этих республик, испытывающих в тот период чрезмерное психологическое давление со стороны союзного центра. Тогда же, 19 февраля, Ельцин сделал резкое заявление, призвав к отставке Горбачева. Терпение Кремля окончательно лопнуло - было принято решение отстранить Ельцина от власти в Российской Федерации. Был приведен в действие соответствующий план - задача Кремлю не представлялась особенно сложной. Не учли, как признавались сами эти первые «путчисты», только одного - «фактора Хасбулатова» (как, впрочем, и в августе 1991 г.).

Кремлевский заговор против Ельцина - «шестерка»

Тактика Кремля была разработана с ударением на то, что личная поддержка российскими депутатами Ельцина всегда была минимальной, а его шокирующие выступления последнего времени («России нужны свои вооруженные силы», «Горбачеву нужно уйти в отставку», поддержка «сепаратистов» в Прибалтике и пр.) увеличили количество депутатов - противников Ельцина. Это был довольно правильный анализ. Поэтому разработчики плана устранения Ельцина решили осуществить классический «парламентский переворот». Группа влиятельных депутатов-коммунистов (фракция Рыбкина) подготовила «заявление», которое озвучивается на сессии Верховного Совета, требует срочно созвать Внеочередной съезд народных депутатов с одним вопросом: «О Председателе Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельцине». Собравшийся съезд оперативно снимает Ельцина с должности Председателя Верховного Совета. В этих целях ЦК КПСС и ЦК Компартии России мобилизовали все свои силы для успешного проведения этой «операции» по свержению Ельцина.

Уже после того как я сорвал этот «великолепный замысел» всех этих могущественных сил, представители мировой прессы задавали мне вопросы: «Объясните, что это было - заговор, попытка путча, инспирированная Кремлем? Кто в нем участвовал? Как вам - одному - удалось его предотвратить, когда, казалось, нет никаких шансов? Какую роль играл в этом заговоре против Ельцина президент Горбачев?» и т. д. При этом все аналитики были согласны в том, что только благодаря мне удалось спасти Ельцина от позорного изгнания с должности Председателя Верховного Совета России.

А началось осуществление парламентского переворота следующим образом. Ровно в 10 утра 27 февраля 1991 г. я занял ставшее привычным председательское место. (Ельцин давно перестал вести заседания парламента. А на этот раз он находился в Калининграде.) Я открыл начало работы Верховного Совета. Слева от меня - Светлана Горячева, заместитель Ельцина; справа - Борис Исаев - тоже заместитель председателя. В президиуме еще четверо, руководители палат - Владимир Исаков и Рамазан Абдулатипов и их заместители - Александр Вешняков и Виталий Сыроватко. Я начал согласовывать повестку рабочего дня, как вдруг Горячева попросила слова. Ну, как отказать в выступлении одному из заместителей председателя Ельцина? - хотя это была несколько странная просьба. Взойдя на трибуну, Горячева начинает зачитывать заявление, сделанное от имени шести руководителей Верховного Совета - то есть всего президиума, если исключить меня. В этом «заявлении» была осуществлена тщательная подборка всех деструктивных действий и выступлений Председателя Верховного Совета Ельцина, которые якобы «ведут к развалу СССР, нагнетанию напряженности в межнациональных отношениях» и т. д. Роль Ельцина оценивалась как провокационная деятельность, стремление усилить противоречия между союзным центром и республиками. Одновременно он обвинялся в том, что не выполняет свои прямые обязанности Председателя Верховного Совета, не контролирует деятельность правительства России, не помогает ему в решении вопросов, которые требуют внимания председателя, и т. д. Отмечу: многие обвинения, в общем-то, были справедливы. Но создалась ситуация, когда надо было спасать своего председателя от унизительного изгнания с высокой государственной должности с мотивировкой «провокатор, бездельник». Для чего, в таком случае, нужны такие «первые заместители», каким являюсь я? Так лихорадочно мелькали мысли в моей голове.

В конце выступления Горячева предложила: созвать съезд в ближайшие несколько дней (4–5 дней), утвердить повестку дня с одним вопросом - «О Председателе Верховного Совета РСФСР Б.Н.Ельцине», с целью снять его с этой высшей государственной должности в Российской Федерации. Это ее предложение было встречено одобрительными аплодисментами большинства депутатов Верховного Совета. «Дело плохо, - механически отметилось в памяти, - большинство явно недовольно Ельциным. Борьба будет трудной».

После Горячевой выступил Борис Исаев (как и Горячева, заместитель Ельцина), а также многие другие депутаты, поддержавшие предложения Горячевой. Особенно жестким было выступление Владимира Исакова, председателя одной из палат, - давнего соратника Ельцина еще по Свердловску, но ставшего его смертельным врагом в последнее время. Исаков - очень тяжелый человек, со смертельно скучным характером и каким-то злобным отношением к Ельцину и ко всем, кто поддерживал Ельцина. Он любил шокирующие выступления «от микрофона», например, сообщал всем, что тогда-то Ельцин был пьян, что он сделал такое-то «неприличное заявление» и т. д. А проельцинская пресса в ответ… немедленно начинала атаку на меня, выдумывая всякие небылицы на мой счет. Видимо, они считали, что Исаков действует, имея на то мое «согласие». Но Исаков ненавидел всех, кто поддерживал Ельцина, а меня в особенности. В общем, сыграл он откровенно провокационную роль и сделал много для ослабления позиций Верховного Совета России.

Исаков нашел еще целую «кучу» прегрешений Ельцина, потребовал созвать съезд депутатов и отрешить Ельцина от поста председателя. Была названа и дата проведения съезда - 4 марта, то есть через четыре дня. Выступило более 20 человек, в том числе и сторонники Ельцина. Но голоса последних почему-то звучали слабо и неуверенно, похоже, они уже примирились с грядущим поражением Ельцина.

Приходилось рассчитывать исключительно на себя. Все время внушал себе - не сорваться! Хранить спокойствие, сохранять самообладание, действовать филигранно четко, немного с иронией, как бы нейтрально-отстраненно; перевести обсуждение в спокойное русло, «убаюкать» парламент рассудительным ведением заседания - в противном случае разгоряченные и возбужденные депутаты могли потребовать смены председательствующего. И любой из заместителей Ельцина - Горячева или Исаев - немедленно поставили бы вопрос о дате съезда и его повестке на голосование. И получили бы нужное решение - это было бы поражением - за 4 дня до съезда мы с Ельциным не сумели бы развернуть работу и проиграли бы окончательно. Единственное оружие - логика, умение убедить, использовать внешний фактор - как мир будет расценивать наши действия: мы, Российский демократический парламент, или группа заговорщиков, которые в отсутствие председателя парламента коварно пытаются отстранить его от конституционного поста?

Настрой большинства депутатов вначале заседания был именно такой - быстро решить вопрос относительно даты проведения съезда и утвердить повестку: «О Ельцине». Моя задача была диаметрально противоположная - затянуть «вопрос», навязать серьезную дискуссию, логикой доводов выдвинуть другой вопрос повестки: «О социально-экономическом и политическом положении в Российской Федерации» и отодвинуть созыв съезда на месяц.

В ходе 6-часовой дискуссии мне удалось переломить ситуацию - убедить депутатов принять то постановление, которое перечеркнуло намерение «шестерки». Была и такая деталь: в соседней комнате президиума Верховного Совета непрерывно звонил телефон, помощник брал трубку - это названивал Ельцин, с тревогой спрашивал: «Что происходит?» - и требовал, чтобы я подошел к телефону. Я этого не мог позволить себе - в этом случае другой председательствующий мгновенно провел бы невыгодное для Ельцина решение. И только в перерыве я смог переговорить с Ельциным по телефону - он, конечно, был расстроен, кажется, не верил в благополучный для себя исход. Я, как мог, успокоил его, сказал, что добьюсь принятия вполне нормального варианта решения. Успокоил как мог. Даже по телефону чувствовал, как он напуган и деморализован.

Конечно, полной внутренней уверенности в победе в такой сложной обстановке у меня не было - слишком тщательно был подготовлен заговор, а большинство депутатов, обозленных Ельциным, были полны решимости его сместить. При этом они имели огромную поддержку Кремля - это укрепляло их в моральном - психологическом отношении, придавало внутреннюю силу и энергию. Я же видел свою силу исключительно в себе - от моею поведения зависела судьба Ельцина. Но, как мне представляется, сила политика, государственного деятеля заключается в том, что, когда он уверен в правоте своей позиции, он должен ее отстаивать до конца, с величайшим напряжением, мощно и уверенно, умно и логично. Это подчиняет противника, вызывает сомнения, сокрушает его волю. Только так можно и нужно действовать в такой сложной обстановке, притом действовать психологически очень тонко, не допуская ни малейших сбоев, - это приведет к немедленному поражению. Здесь очень многое зависит от силы воображения, мгновенного анализа обстановки, наблюдения за действиями противника, угадывания его шагов и аргументов, использования различного рода внешних факторов, которые остаются вне учета со стороны противника. В общем, это дело - сложное, совершенно тонкое, которое требует и знаний, и опыта, и умения, и интуиции - при этом не только аргументированно вести дискуссию, но и терпеливо, уважительно слушать оппонента, иногда - соглашаться с его доводами, но иначе их интерпретировать…

Дело в том, что мощная армия союзного партийно-госу-дарственного чиновничества имела огромное влияние на многих наших депутатов. К тому же большинство российского общества в целом не поддерживало устремлений прибалтийских лидеров к попыткам выйти из Союза. И позиция Ельцина в этом вопросе не была такой же популярной, как его позиция в области социально-экономической политики. Требование отставки Горбачева также вызвало реакцию самую противоположную - он все еще оставался авторитетным лидером, и его поддержка в обществе, несомненно, была более серьезной, чем позиции Ельцина. Поэтому нашим противникам - как в Кремле и Старой площади (где концентрировалась партбюрократия), так и среди наших депутатов - задача мгновенно созвать внеочередной съезд народных депутатов казалась сравнительно легкой задачей. Поэтому у них и возник, с их точки зрения, вполне логичный план действий: быстро, в течение нескольких дней созвать Внеочередной съезд народных депутатов и решить «вопрос о Ельцине». Они планировали «заслушать» Ельцина, затем с разгромным докладом выступает председатель палаты Владимир Исаков с обвинениями в попытках развалить Союз (в том числе с обвинениями в постоянном пьянстве) и прочих грехах; съезд принимает «нужное решение» - Ельцин отстраняется от руководства в России, соответственно - он не будет баллотироваться на президентских выборах 12 июня; президентство в России отменяется. Таков был «план», одобренный Горбачевым.

Ельцин: «Вы меня спасли! Я этого никогда не забуду, Руслан Имранович!»

Таким образом, с учетом всей сложнейшей обстановки моя задача заключалась в том, чтобы тактически переиграть не только «шестерку», а весь Верховный Совет, который, как я отметил выше, в своем большинстве относился негативно ко многим действиям и выступлениям Ельцина. Среди них на первом месте находились отношения с союзным центром. Все хорошо понимали, что при всех неверных подходах Кремля к союзным республикам - сохраняющихся централизаторских подходах и прочих ошибках - союзный центр теряет управление над страной, слабеет. В такой обстановке следовало помочь ему, предложить сотрудничество, а не терзать, не набрасываться с оголтелой критикой, тем более когда собственный набор ельцинских рецептов «лечения» крайне скудный. За период после избрания Ельцина Председателем Верховного Совета он не смог стать действительным моральным авторитетом для большинства депутатов, умным и способным человеком, имеющим свои мировоззренческие принципы. Многие уже были в нем разочарованы.

Поэтому передо мной стояла сложнейшая задача - полностью изменить настрой большинства депутатов. И это удалось осуществить - если с самого начала заседания многие депутаты просто кричали «Долой Ельцина!», то в конце шестичасовых дебатов тот же парламент и те же самые депутаты приняли спокойный и взвешенный документ, который даже намеком не исходил из первоначальной цели созываемого внеочередного съезда народных депутатов - стремления отправить в отставку Ельцина. При этом, казалось, все были довольны.

На самом деле это, конечно, было не так - Горбачев и руководство ЦК КПСС, Политбюро - все были в ярости: их «план» отстранения Ельцина провалился - «всех переиграл один Хасбулатов», как писала печать, с «блеском и фантастической изобретательностью». Верховный Совет согласился с моими доводами - созвать внеочередной съезд не через 4 дня, как того требовали заговорщики, а через месяц. Это давало нам с Ельциным абсолютные возможности подготовиться, к тому же это означало созыв съезда после референдума 16 марта, когда вся политическая обстановке в стране подвергнется изменениям, и, несомненно, в нашу пользу. Мне также удалось провести свою формулировку повестки дня будущего съезда - «О социально-экономической и политической обстановке в Российской Федерации» (вместо предлагаемой «шестеркой» повестки с вопросом «О Председателе Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельцине»). С этим докладом должен был выступить Ельцин.

В 16.00 мы благополучно завершили обсуждение этого вопроса принятием постановления парламента с созывом Внеочередного съезда народных депутатов в начале апреля, с указанной выше повесткой. Так завершилась эта борьба, на кону которой находилась политическая судьба Ельцина. Тогда я уже, в спокойной обстановке, созвонился с Ельциным, сообщил ему о результатах. Он в этот период (с 10 утра до 16 дня) непрерывно созванивался с помощниками, и те ему докладывали обстановку на нашем заседании, так что он был хорошо информирован о ходе борьбы за его политическую жизнь. Он благодарил и благодарил меня, - это, кстати, было не в его характере - он не умел благодарить никого. Сказал необычное: «Руслан Имранович, вы спасли меня. Я этого никогда не забуду!» А за что меня благодарить? - я всего лишь выполнил свой нравственный долг и долг его, Ельцина, первого заместителя, да и долг просто высокого должностного лица в Российской Федерации. А как иначе?

Внеочередной съезд народных депутатов вносит в Конституцию России положения, предусматривающие Институт президентства в России

…Съезд открыл свою работу в конце марта, уже после всесоюзного референдума 6 марта о единстве СССР. Ельцин выступил с предусмотренным докладом «О социально-экономической и политической обстановке в Российской Федерации». В нем был анализ ошибок и просчетов Верховного Совета, его президиума и российского правительства. С другой стороны, Председатель Верховного Совета показал степень нашего реального влияния на российские дела и высветил то огромное «белое пятно», которое лежит вне нашего воздействия, хотя и называется Россией. И в сфере экономики, и в сфере политики мы ощущаем откровенное вмешательство и блокирование наших решений. Не случайно я в одной своей статье написал о Ельцине: «Председатель - с петлей на шее и связанными руками».

Обстановка на съезде была вполне благоприятной для нас с Ельциным. Мы внесли в Конституцию статьи о президенте России, что открывало правовой путь для Ельцина стать первым российским президентом. Таким образом, попытку отстранить Ельцина заговорщическим путем мы превратили в свой триумф.

Уже спустя много лет, как-то при случайной встрече, Горбачев с иронией напомнил мне об этом событии: дескать, ты, Руслан, спас Ельцина от моего гнева, а он тебя «отблагодарил», бросив в тюрьму, а затем изгнал из политической жизни страны… А тогда, в 1991 г., я в первый раз спас Ельцина от позорного изгнания из большой политики.

Армия блокирует работу российских парламентариев. Мои переговоры с Горбачевым

О том, насколько решительно Горбачев был настроен сместить Ельцина с его поста руководителя России, хорошо иллюстрирует следующий эпизод. Он непосредственно показывает степень психологического давления на законно избранную народом России власть со стороны союзного центра. Вот что произошло тогда. В день начала работы Третьего съезда народных депутатов в Кремле в центр Москвы были введены вооруженные силы армии. Это фактически означало, что высшая власть России находится в окружении войск, причем значительных, численностью свыше 50 тыс. солдат и офицеров с бронетехникой. Депутаты сильно обеспокоены, спрашивают, с какой целью введены эти войска? Можно только догадаться, что с целью напугать, «надавить» на съезд, который и так был созван для того, чтобы свергнуть Ельцина. Этим самым был дан четкий сигнал тем, кто поставил вопрос о смещении Ельцина: «Держитесь! - я к вам пришел на помощь с армией, надо действовать смелее» - смещайте Ельцина. В этом и была суть введения крупного массива воинских подразделений в центр Москвы в эти дни, - Горбачев не хотел упускать возможности отстранения Ельцина от руководства Россией.

В такой обстановке чрезмерное силовое давление Кремля вызвало обратную реакцию у большинства депутатов: их возмутили действия союзных властей. И я полагаю, что большинство депутатов съезда продемонстрировали достаточно мужества в тех нелегких условиях. Интересно, кстати, и то, что двумя-тремя днями раньше управление московской милиции было выведено из подчинения Моссовета и переведено в одностороннее подчинение Министерства внутренних дел СССР. Таким образом, и Вооруженные силы, и московская милиция были противопоставлены властям России. В такой ситуации даже те из парламентариев, кто колебался в своем отношении к Ельцину, заняли позицию его поддержки.

Столкнувшись с Армией, окружившей Кремль в период, когда там только начиналась работа съезда российских депутатов, этот высокий форум прервал свою работу, выдвинув требование к президенту страны немедленно убрать войска из Москвы. Председатель Верховного Совета Ельцин, с согласия съезда, поручил мне, своему первому заместителю, встретиться с Михаилом Сергеевичем, выяснить этот вопрос и потребовать вывести войска из Москвы. С этим поручением я направился к Президенту СССР, в его кремлевские апартаменты. Он принял меня немедленно. Разговор у нас был довольно долгий, тяжелый. Я, как мог, убеждал президента, что Москва - не только столица СССР, но и столица России, - никто не вправе оказывать такое давление на российскую власть; в его же, Горбачева, интересах немедленно отдать приказ войскам покинуть Москву.

«С какой целью вы окружили съезд войсками?» - спрашивал я.

Горбачев ответил: «Для того чтобы защитить съезд депутатов России». И напомнил мне, что поводом для ввода войск послужило обращение 29 депутатов, которые подверглись на Втором съезде критике москвичей из-за их голосования, направленного против нашей программы экономической реформы. Эти депутаты решили почему-то обратиться к Президенту СССР с просьбой «обеспечить их безопасность».

Это - пояснение Горбачева, которое он выдвинул относительно мотивов введения вооруженных сил в Москву в эти дни. Абсурд, конечно, но повод, таким образом, был найден, чтобы оказать на нас силовое давление. Я же считал, что это - начало поражения реакционных сил, наметившегося уже с первого дня работы съезда - с введения войск для «охраны» 29 депутатов-штрейкбрехеров. Но надо было каким-то образом завершить этот нелепый конфликт - о том, что Горбачев прикажет армии «активно действовать» против нас, я, конечно, не верил.

Горбачев сразу же набросился на меня с обвинениями - дескать, «вы с Ельциным не даете мне завершить демократический процесс». Я возразил, сказав, что смешно говорить об этом, прибегая к помощи танковых войск и осаде парламента. Поэтому нам следует перейти к решению этого главного вопроса - выводу войск из Москвы, в противном случае съезд не будет продолжать свою работу.

Горбачев заявил, что до конца работы Российского парламента он войска не выведет. «Примите правильные решения, и проблем с Армией не будет» - так он сформулировал свою мысль. Очевидно, «правильные решения» подразумевали смещение Ельцина.

Я тоже разозлился, стал тверже и жестче. Ответил Горбачеву, что в условиях вооруженной осады работать Российский съезд не будет до тех пор, пока он не отдаст приказ о выводе Армии из Москвы и прекращении осады съезда.

Горбачев. Это не осада, а помощь, направленная на обеспечение безопасности ваших депутатов.

Я. Михаил Сергеевич, уполномочен съездом заявить вам, что съезд не нуждается в такой «помощи», и я требую от имени съезда убрать войска из Москвы.

Вы требуете? - взвился в негодовании Горбачев.

Да, Михаил Сергеевич, - я требую от вас выполнить решение высшего органа власти Российской Федерации и убрать войска. Вынужден разговаривать с вами именно таким образом, поскольку вы отказались, прибегли к силе. Вам остается два пути - или применить ее, эту силу, или отказаться от ее применения. Вы выводите войска? Даете нам, съезду народных депутатов, возможность работать или нет? Мне нужен Ваш конкретный ответ, который должен сообщить съезду. Что мне сказать?

Горбачев. Съезд будет работать - без тебя, Руслан, и «твоего» Ельцина.

Я. Без меня и без Ельцина съезд народных депутатов России работать не будет. Очень плохо, что вы, Михаил Сергеевич, этого не знаете.

Увидим! - бросил Горбачев.

Я заметил ему, что парламент России сильно отличается от съезда депутатов СССР. Нет силы, кроме власти народа России, или божественной силы, которая может заставить работать наш парламент без Ельцина и Хасбулатова. И он, Горбачев, здорово заблуждается на этот счет. «Если президент СССР не желает дальнейшего обострения ситуации в стране, будет лучше отступить - вывести войска, затть достойную позицию. Другого пути у него нет. К тому же мы, российские руководители, ему понадобимся гораздо раньше, чем он думает». Горбачев рассмеялся: «Ну и самоуверенный ты, Руслан. Откуда это у тебя: Ельцин-то совсем другой!»

Горбачев, кажется, стал смягчаться, он - человек отходчивый, не злой, но очень упрямый, не хотел явно сдавать позицию. В конце разговора заявил, что «пока войска должны оставаться на занятых позициях, пусть ваш съезд работает», а он, Горбачев, «подумает». Он так и сказал: «Я подумаю. Но ты меня не убедил».

Я вернулся на сессию съезда, прошел в президиум, к председательствовавшему Ельцину, сообщил ему об отказе Горбачева вывести войска. Ельцин тут же предложил мне сообщить об этом съезду. Я взошел па трибуну и кратко пересказал содержание моей беседы с Горбачевым. Негодование было всеобщим - это была сильнейшая предпосылка к тому, что исчезли всякие разговоры относительно «отставки Ельцина» - ради чего и был инспирирован созыв внеочередного съезда.

Этот драматический эпизод, как в капле воды, отражает многие непродуманные, иногда - легковесные решения, принимающиеся на самых верхних этажах Союзной власти.

Убедившись в непреклонной позиции российского съезда и в том, что никакого раскола в нем нет и не предвидится, а всякие уверения «Союза коммунистов» (что они в состоянии отстранить Ельцина) беспочвенны, Горбачев - уже по своей инициативе - пригласил меня (через своего помощника) к себе в кабинет. Когда я вошел к нему, он, уже не с таким жестким лицом, как при первой встрече, сказал:

Я тебе, Руслан, говорил, что «подумаю. А ты на съезде сообщил, что «Горбачев непреклонен в своем упрямстве». Почему ты это сказал? Я не упрямый. Я подумал над нашим разговором, оценил ситуацию, отдал приказ вывести из Москвы войска. Считаю, что съезд ваш примет достойные решения. Желаю успехов!

Я был обрадован этим его решением, поблагодарил его искренне и сказал ему, что от имени Российского съезда народных депутатов приглашаю его на наш съезд - хорошо было бы, если бы он выступил перед нашими депутатами. Заверил, что никто не будет его упрекать в чем-либо, поскольку все желали, надеялись на мирный исход конфликта и его, Горбачева, решения будут для всех всеобщей радостью.

Горбачев принял это мое приглашение вывести Армию из Москвы. Но не пришел. Вернувшись, я обо всем этом рассказал Ельцину, с тревогой ожидавшему моего возвращения в комнате президиума Верховного Совета. Мы объявили о начале работы съезда - депутаты уже знали о результатах моего вторичного визита к Горбачеву, поэтому были веселы - напряжение спало. Ельцин с удовольствием сообщил об этом депутатам, что сопровождалось известными «бурными аплодисментами».

Так закончилась эта неожиданная драма. Хотел бы подчеркнуть: я с уважением относился к Горбачеву в бытность его президентом страны, хотя порою критиковал его политические и экономические решения публично. На заседаниях Верховного Совета и съезда я не позволяю депутатам задевать достоинство Горбачева, как и Ельцина. Кстати, позже Горбачев вдруг ни с того ни с сего стал меня упрекать: «Почему вы мне письменного приглашения не прислали? Я бы пришел, вы меня не пригласили. Я говорю: «Как же так? Помимо моего приглашения, мы с Ельциным направили к вам целую делегацию с просьбой прийти к нам выступить: вы обещали и не пришли. Я сам звонил вашим помощникам, передавал, что мы ждем вас, идет примирение, желательно, чтобы здесь был президент страны, вы этого не помните?» А Горбачев в ответ: «Нет, никакого официального приглашения от вас я не получил. Ну, что сказать…

Что разводило Ельцина и Горбачева?

Может быть, Горбачев не захотел этого примирения фактически на проигранных позициях - видимо, он хотел зарезервировать за собой право на маневрирование. Помнится, после автомобильной аварии в сентябре 1990 г., когда Ельцин находился в Кисловодске на лечении, я вынужден был сделать очень резкое заявление на заседании Верховного Совета, в котором прямо сказал, что президент Горбачев выступает с недопустимо оскорбительных позиций в адрес Председателя Верховного Совета России Ельцина, чего он (Горбачев) не позволяет в отношениях ни с одним из других руководителей союзных республик. Эта моя позиция, в том числе основанная на четко выраженной личной преданности Ельцину, казалась Горбачеву (да и Ельцину) чем-то непонятным. Оба они были воспитаны в духе всесильной партийной бюрократии: любое должностное лицо, находящееся на более низкой ступени иерархии этой «системы», не может иметь мнение, расходящееся с мнением высшего должностного лица. У Горбачева это проявлялось в несколько закамуфлированной, замкнутой форме, у Ельцина - прямо и непосредственно, в том числе в жесткости в непринятии вообще такого человека, осмеливающегося допустить какое-то сомнение в принятом им решением или мнением. Это мгновенно вызывало у него просто враждебное отношение.

Мне лично очень хотелось, чтобы Горбачев пришел к нам, российским депутатам, выступил перед нами, рассказал свое видение ситуации в стране. А она - тревожная, и общество действительно нуждается в единении сил, прежде всего для решения экономических проблем. Мы с Ельциным на том же съезде народных депутатов убедили даже наших самых радикальных демократов в том, что обществу необходим Союзный договор. Это была наша поддержка Горбачева, но он высокомерно с позиций самонадеянности отверг ее. В свою очередь, Ельцин органически ненавидел Горбачева, психологически чувствовал себя не комфортно в личном общении с ним и сводил свои встречи с Горбачевым к минимуму, поручая мне решение вопросов взаимодействии России с высшим союзным руководством. На всех тогдашних совещаниях высших руководителей СССР и союзных республик в Кремле.

Итоги антиельцинской политики союзных властей

Итогом всей этой жесткой антиельцинской кампании союзных властей явилось то, что мы мастерски использовали всесоюзный референдум о единстве СССР 6 марта - вынесли на всенародное обсуждение «свой», российский вопрос о введении поста президента в России. Получив одобрение подавляющей части избирателей России, парламенту надлежало добиться положительного решения III съезда народных депутатов на соответствующие изменения в Конституции. Мы в рекордно короткие сроки разработали и приняли на сессии Верховного Совета три главных закона, которые потребовал принять III съезд. Это следующие: Закон о Президенте России, Закон о Конституционном суде и Закон о Чрезвычайном положении. Блок из этих трех законов мыслился как заслон на пути возможных поползновений будущего президента узурпировать власть в стране, то есть, грубо говоря, от возможности его превращения в диктатора. (Эти ожидания, как показали события осени 1993 г., не оправдались.)

И 12 июня 1991 г. был избран первый Президент России - им, разумеется, стал Борис Николаевич Ельцин. Меня позже, на съезде депутатов, избрали Председателем Верховного Совета вместо Ельцина. Таким образом, законодатель качественно изменил всю российскую политическую систему - она стала реально демократической, построенной на принципе разделения властей и резком расширении реальных прав и свобод граждан.

Но меня не покидали сомнения - может ли одна Российская Федерация, без всех других союзных республик, без союзного центра, обеспечить проведение намеченных реформ по достижению благосостояния народа? Ведь все наши, без сомнения, крупнейшие изменения, осуществленные в тяжелейших политических и иных условиях, при мощном давлении Центра, направлены прежде всего на решение этой задачи - улучшение положения народов России. Мои прогнозы относительно эволюции общесоюзной ситуации, при неэффективном союзном правительстве, слабеющем Горбачеве, были довольно пессимистичными. Общественная ситуация была в стране весьма нестабильной - в такой ситуации сценариев развития политических событий бывает множество, поскольку множество и факторов неопределенности.

Возьмем тот же основной политический вопрос - о новом Союзном договоре, который чрезмерно «затянулся». И это «затягивание» наносило мощные удары по единству СССР, несмотря на результаты референдума, причем в нем не участвовало шесть республик! Это - путь к дезинтеграции СССР, как этот факт можно игнорировать, а Горбачев - беспечен. Отсюда возникли два главных вопроса: первый - сколько союзных республик подпишут новый договор? Второй - каково реальное содержание этого нового Союзного договора? Например, нас, руководителей России, беспокоят попытки Горбачева, под давлением националов, «уравнять» в правах наши автономии с союзными республиками. Это - прямой путь к развалу Российской Федерации. Куда правильней было бы избрать пусть изменений Конституции СССР - через съезд народных депутатов. Примерно так, как это делали мы, российские парламентарии, с нашей Конституцией. Почему не работает Конституционная комиссия СССР? Вопросы, сомнения, терзания, размышления…

Но эти суждения к лету 1991 г. были уже не актуальны - Горбачев упрямо тянет нас в неизвестное. Поэтому, на мой взгляд, все дальнейшее развитие страны непосредственно связано с этим будущим - договором. Здесь должны быть найдены разумные компромиссы - союзного центра и союзных республик. Где этот компромисс? Он достаточно прост при всей кажущейся сложности: республики должны иметь такие широкие полномочия, но в тех пределах, за которыми начинается процесс разрушения единого союзного государства. Понимание этого весьма хрупкого равновесия крайне необходимо разработчикам договора. Этого понимания, как мне представляется, не хватает ни самому Горбачеву, ни руководителям делегаций, заседающих в Ново-Огарево. Я был серьезно встревожен относительно этого Новоогаревского процесса. Далее, второй момент, который, несомненно, играет определяющую роль в возможном развитии общей политической ситуации, - это состояние экономики страны. Правительство Павлова оказалось намного слабее правительства Рыжкова. Я часто вспоминаю слова Николая Ивановича Рыжкова:

«Руслану я ухожу., но ты еще неоднократно вспомнишь о моем правительстве - оно не такое слабое, как тебе представляется…» Это он сказал мне за несколько дней до своей отставки, когда мы вышли после заседания у Горбачева в Кремле, прогуливались, что-то обсуждая…

Союзное правительство показывало свое бессилие в условиях быстрого спада производства и ухудшения положения населения. Растет забастовочное движение. Это все тревожно. Поэтому разные аналитики-политологи делали самые мрачные прогнозы (особенно после заявления Эдуарда Шеварднадзе, когда он уходил с поста министра иностранных дел) о неминуемом приходе к власти диктатуры, необходимости стать Горбачеву «просвещенным диктатором» и пр. Я, откровенно говоря, не верил тогда в такой разворот событий в стране, но…

Похоже, что в глубине души президент (это мое предположение) примирился с потерей большей части союзных республик - Прибалтики, Закавказья, Молдавии. И с тем большей ожесточенностью союзный центр осуществлял давление на российские власти. В других республиках это не удается - они далеки от Кремля, да они и не имеют такого значения, как Россия, для Кремля. Поэтому была развернута отчаянная борьба Кремля с нами, за право управлять Россией. Не случайно я давно использую термин «двоевластие» в России. Однако после завершения драматического III внеочередного съезда российских депутатов, совпавшего по времени с подъемом забастовочного движения, сложились условия, позволяющие достичь согласия между нами и Кремлем - мы были готовы к этому. Но готов ли Горбачев? - Трудно сказать. У него была тогда труднейшая ситуация. Надо иметь в виду и то обстоятельство, что на президента СССР оказывали сильное давление не только «справа» (реакционная партийная бюрократия), но и «слева» - со стороны межрегиональной депутатской группы (МДГ); эти две политические силы сформировали неформальный антигорбачевский альянс. «Ультрадемократы» ведут борьбу против Горбачева. Я исходил из той серии, что российское руководство в такой обстановке должно поддержать Горбачева. «Демократы» и использовали против Горбачева негодный прием - объяснения в «сговоре» с реакционными силами в руководстве КПСС. Это неправда. Никто не сделал больше для отстранения КПСС от реальной власти, чем Горбачев. (В 1993 г. аналогичные «отношения» они будут использовать, уже пробив нас - российских законодателей, вводя в заблуждение мировое общественное мнение.)

База для согласия есть: например, можно было бы сравнительно легко договориться по тому же Союзному договору, совершенно четко определить те функции, которые в соответствии с Декларацией о государственном суверенитете РСФСР мы передаем в ведение Союзного президента, его правительства, и в то же время за нами, Россией, остается прерогатива осуществления экономической стратегии в России. Это был бы разумный, современный подход. Но, откровенно говоря, я не был уверен в том, что и у президента Горбачева, и у его советников хватит мудрости избрать такой бесконфликтный и наиболее «мягкий» путь взаимоотношений между СССР и союзными республиками…

Идея, которую изложил Ельцин на съезде, то есть идея широкого коалиционного правительства на базе союзных республик и политических течений, политических партий, их платформ и блоков, - это исключительно плодотворная идея. На этой основе можно было бы сформировать ответственное союзное правительство, пользующееся доверием общества, - в противном случае трудно осуществлять позитивное преобразование огромного государства, находящегося на перепутье. Эта идея пользовалась большой популярностью в политических кругах союзных республик - я это хорошо знал из практики своих частных контактов с парламентариями и правительствами этих республик. Горбачев упустил эту возможность для консолидации сил СССР.

Примечание. В 1993 г., когда у Ельцина была реальная возможность осуществить эту идею в рамках «круглого стола» - создать коалиционное правительство и добиться всеобщего согласия в российском обществе, он категорически отказался от нее. Поэтому я думаю, что указанное предложение Ельцина на III съезде было сказано им в чисто пропагандистских целях. Видимо, Горбачев знал Ельцина гораздо лучше, чем мы, народные депутаты, и никак не реагировал на эту инициативу.

Де Монтень

…Вследствие необузданности длящихся уже долгие годы гражданских войн мы мало-помалу скатились в наших краях к такой извращенной форме государственной власти, Quippe ubifas versum atque nefas (где понятия о дозволенности и запретном извращены. - Вергилий. Георгики, 1,505) - что, поистине, просто чудо, что она смогла удержаться. - Armati terram exercent, semperque recentes Convectare iuvat praedas et vivere rapto (Они обрабатывают земли вооруженные, и все время жаждут новой добычи и жаждут жить на ограбленном. - Энеида, VII, 748).

…Короче говоря, я вижу на нашем примере, что человеческие сообщества складываются и держатся, чего бы это ни стоило. Куда бы людей ни загнать, они, теснясь и толкаясь, в конце концов как-то устраиваются и размещаются, подобно тому, как разрозненные предметы, сунутые кое-как, без всякого порядка, в карман, сами собой находят способ соединиться и уложиться друг возле друга, и притом иногда лучше, чем если бы их уложили туда даже наиболее искусные руки. Царь Филипп собрал однажды толпу самых дурных и неисправимых людей, каких только смог разыскать, и поселил их в построенном для них городе, которому присвоил соответствующее название. Полагаю, что и они из самих своих пороков создали политическое объединение, а также целесообразно устроенное и справедливое общество.

Предо мной не какое-нибудь единичное злодеяние, не три и не сотня, предо мной повсеместно распространенные, находящие всеобщее одобрение нравы, настолько чудовищные по своей бесчеловечности и в особенности бесчестности, - а для меня это наихудший из всех пороков, - что я не могу думать о них без содрогания, и все же я любуюсь ими, пожалуй, не меньше, чем ненавижу их. Эти из ряда вон выходящие злодеяния в такой же мере отмечены печатью душевной мощи к непреклонности, как и печатью развращенности и заблуждений. Нужда обтесывает людей и сгоняет их вместе.

Это случайно собравшаяся орда сплачивается в дальнейшем законами, ведь были среди подобных орд и такие свирепые, что никакое человеческое воображение не в силах измыслить что-либо похожее, и, тем не менее, иным удавалось обеспечить себе здоровое и длительное существование, так что потягаться с ними было бы впору разве что государствам, которые были бы созданы гением Платона и Аристотеля.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Горбачев и Ельцин История развивается по ей одной и Богу ведомым законам. Мог ли Горбачев подумать, что вскоре после своей «коронации» на пост генерального секретаря коммунистической партии он сам, без чьей-либо подсказки, сделает шаг, последствия которого будут

Глава 1 ГОРБАЧЕВ - РЕФОРМАТОР СССР Геополитическая ситуация в мире в конце 70-х - начале 80-х гг.В 70-е - начале 80-х гг. XX века СССР находился на высшем пике своего экономического, политического и военного могущества. Советский Союз занимал вторые, после Соединенных Штатов,

Глава десятая ВЕЛИКОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ С КАНАДЦАМИ. СУПЕРСЕРИЯ 1972 ГОДА Эту восьмиматчевую серию западные журналисты еще тогда окрестили «матчами века». И, как показало время, были правы. Именно с Суперсерии 1972 года началась новая эра мирового хоккея.После Суперсерии-1972

Глава 8. Михаил Ельцин О Михаиле Сергеевиче я узнал от Петра Мамкина. После его рассказов у меня возникло желание встретиться с Ельциным. В один из приездов в Москву я разыскал Михаила Сергеевича. Встреча с ним оказала на меня очень сильное впечатление. Я привожу далее

Глава 12 Противостояние на Угре и Воре «…за это жизнью расплачиваются люди, которые, умирая, не могут сказать вам спасибо»43-я армия меняет направление и уходит с Варшавского шоссе. – Наша засекреченная история. – Хроника событий. – Первая атака на Вязьму. – Мощные

Глава тринадцатая Михаил Горбачев Я читал и слышал много различных сказок о том, как Михаил Сергеевич Горбачев избирался на пост генсека. Пишут о разногласиях, называют имена претендентов, которые якобы фигурировали на Политбюро, например Виктора Гришина, Григория

Глава 16. Лики перемен: Горбачев Читатель, одолевший главу «Вожди», понимает, почему столько надежд общество связывало с М. С. Горбачевым, в чем причины буквально всенародного одобрения решений мартовского (1985 года) Пленума ЦК КПСС, избравшего самого молодого члена

Глава 17. Лики перемен: Ельцин Борис Ельцин никогда не был демократом, либералом, антикоммунистом. Как не был и консерватором, монархистом и коммунистом. Он всегда состоял в особой партии, численность которой исчерпывалась одним человеком, - в партии под названием

Глава 2 Борис Ельцин и трудные времена Некоторые комментаторы изображают историю становления мистера Путина премьер-министром и президентом как трагический сбой в траектории движения постсоветской России 90-х к демократии и свободному рынку. Сам Владимир Путин видит

ПРОТИВОСТОЯНИЕ ДОСТИГАЕТ СВОЕГО ПИКА

Ставка на силу и ответная реакция

Максимальное обострение отношений между Горбачевым и Ельциным пришлось именно на зиму и раннюю весну 1991 года. Как уже говорилось, начиная с предшествующей осени Горбачев, по-видимому, все более стал склоняться к мысли, что распад Союза можно остановить лишь силой. Это вызвало ответную острую реакцию Ельцина и других республиканских лидеров. Но прежде всего Ельцина, который, конечно, чувствовал себя лидером среди лидеров.

События в Вильнюсе активизировали все эти процессы. Движение к распаду Союза ускорилось. Возросло и напряжение между Горбачевым и Ельциным. Стремительный вояж Ельцина в Прибалтику сразу же после ночных вильнюсских событий 13 января, все его дальнейшие выступления и действия во время самой острой трехнедельной фазы балтийского кризиса были прямым, демонстративным вызовом союзному Центру, Горбачеву.

Особенно возмутили президента заявления Ельцина о том, что четыре самые крупные союзные республики? Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан? собираются в ближайшее время подписать четырехсторонний договор в обход Центра, о том, что каждая республика должна обзавестись своей армией…

Это уже была весьма определенная заявка, довольно точно предвосхищавшая дальнейшие события, которые ожидали «Союз нерушимый».

Ельцин? против референдума

16 января 1991 года Верховный Совет СССР в соответствии с решением декабрьского Съезда нардепов принял постановление провести общесоюзный референдум 17 марта. На референдум выносился вопрос, который, как полагал Горбачев, в случае положительного ответа большинства, помог бы притормозить нарастающие центробежные устремления республик. Вопрос был составлен довольно ловко:

«Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?»

Всякому разумному человеку было ясно: формулировка вопроса такова, что отрицательно ответить на него трудно. Ну кто же, в самом деле, против «обновленного» Союза, в котором «в полной мере» будет всё гарантировано? Если бы еще разъяснялось, что подразумевается под словом «обновленный» и каким образом будут обеспечены гарантии…

Ельцин был не в восторге от этой идеи. Считал, что референдум нужен Горбачеву для укрепления его власти.

Позднее Горбачев так вспоминал о тогдашней позиции председателя российского Верховного Совета:

«…Ельцин был против того референдума, хотя потом говорил: я же голосовал за сохранение Союза. Неизвестно, за что он голосовал на избирательном участке. Это он теперь говорит нам, что за сохранение Союза. А вот когда решался вопрос еще только о проведении референдума (имеется в виду – решался на IV Съезде народных депутатов в декабре 1990-го. ? О.М. ), то я видел, как его бесила сама постановка этой проблемы… А это была моя инициатива? проведение референдума. Я считал, что без народа нельзя такие вопросы решать.

Так вот, шло голосование, нажимаю кнопку, конечно, «за» проведение референдума. Перед Ельциным? такой же пульт голосования. Он кряхтел, бурчал. Говорю ему: нажимай, нажимай «за», Борис Николаевич. Ты что, против Союза? За десять или двадцать секунд до конца голосования он нажимает «за», снимает наушники и бросает их со злостью на стол…»

Раздражение Ельцина понятно – Горбачев загоняет его в ловушку: ему, Ельцину, трудно голосовать за лживо составленный вопрос, но и голосовать против он не может – Горбачев припомнит ему это: вот, мол, Ельцин всегда был против единого Союза.

«Последние события – это серьезный шаг к диктатуре»

28 января Ельцин встретился с группой депутатов-рабочих. По-видимому, на выборе аудитории сказалось то обстоятельство, что его оппоненты утверждали: вот, мол, Ельцин в своей политике в основном ориентируется на интеллигенцию, а не народ. Снова коснулся событий в Прибалтике, «силовых мер по наведению порядка», принимаемых Центром.

– С 1 февраля, – сказал Ельцин, – в стране вводится совместное патрулирование МВД и военных, то есть практически наступает режим военного положения. Но никто с нами не советуется, никто даже не ставит нас в известность. Мало того, это проходит приказом двух министров, что противоречит Конституции и правам человека. Мы почувствовали серьезный правый уклон у руководства страны (то есть прежде всего имеется в виду, – у Горбачева. – О.М. ) Последние события (в Прибалтике. – О.М. ) – это серьезный шаг к диктатуре.

Ну вот, еще одно предупреждение в духе Шеварднадзе.

– Мне кажется, – продолжал Ельцин, – что консервативная часть общества сейчас очень консолидируется. Идут четкие команды по партийной линии – что нужно делать, как… Целая программа борьбы: информационная блокада, опять наступление на Ельцина, на российский парламент… И все это спланировано, скоординировано. В разных газетах, по телевидению и радио дается одно и то же. Мы можем потерять все, если не дадим отпор и опустим руки.

«Всему виной? негодная политика Центра»

В конце первой декады февраля Ельцин побывал в Калининградской области. На встрече с местным «активом» его спросили, долго ли еще будет длиться «война законов» между Россией и Центром. Против ожиданий Ельцин ответил примирительно: мы, дескать, действуем в рамках своих функций, в соответствии с постановлениями Съезда народных депутатов; да, принимаемые нами законы «иногда несколько отличаются от союзных»…

Я? за Союз. И, между прочим, первым подписал экономическое соглашение вслед за Горбачевым. Сейчас мы работаем над Союзным договором. Идем не него с учетом интересов России, хотя точки зрения разные, совместить их будет сложно.

Спросили его и о прибалтийских республиках, ? как он оценивает их нежелание присоединиться к Союзному договору. Тут уж Ельцин был беспощаден к Горбачеву:

Я считаю, что негодная политика союзного руководства толкнула эти республики к таким действиям.

Вряд ли, конечно, он тут был справедлив к своему вечному оппоненту. Республики Прибалтики всегда мечтали выйти из Союза. Те или иные действия Центра? как, например, в Вильнюсе 13 января, ? могли лишь ПОДТОЛКНУТЬ их в стремлении к уходу, но серьезно толкать их к этому не было необходимости, они и без всяких толчков давно были «заряжены» на это.

Ельцин призывает Горбачева уйти в отставку

19 февраля Ельцин выступил по телевидению с сенсационным заявлением, вызвавшим политическое землетрясение. Он заявил, что верховная власть проводит антинародную политику. Непродуманные, скороспелые решения, бесконечные шарахания из стороны в сторону, половинчатость (а порой и абсолютная недемократичность) президентских указов довели страну до полного разорения и обнищания. Парламентарии наделили непомерной властью одного человека, напринимали десятки «неработающих» законов, которые, как писала «Российская газета», не очертили даже приблизительных правовых контуров будущего «обновленного Союза».

В своем выступлении Ельцин вернулся аж к началу своего противостояния с Горбачевым? к 1987 году:

Я заявляю: я предупреждал в 1987 году, что у Горбачева есть в характере стремление к абсолютизации личной власти. Он все это уже сделал и подвел страну к диктатуре, красиво называемой президентским правлением. Я отмежевываюсь от позиции и политики президента, выступаю за его немедленную отставку, передачу власти коллективному органу – Совету Федерации... Я хочу, чтобы меня услышали и поняли. Я такой выбор сделал. Я с этой дороги не сверну.

Верховный Совет негодует

Реакция Центра на выступление Ельцина была немедленной и сокрушительной. Уже на следующий день, 20 февраля, Ельцина подвергли публичной порке на заседании союзного Верховного Совета. «Российская газета»:

«Верховный Совет страны негодовал, требовал, взывал и обличал. Центральное телевидение, давно кормящее нас сухими выжимками с кремлевских заседаний, вдруг включилось на прямую трансляцию. Ораторы? тоже, наверное, чистейшая случайность, ? слово в слово повторяли изрядно затертые штампы из [коммунистических] газет «Правда» и «Советская Россия». В общем, шел не предусмотренный повесткой дня «реагаж» на выступление в телеэфире Бориса Ельцина».

Ельцина, естественно, поносили всякими словами, искажали смысл его высказываний, призывали «защитить президента», то бишь Горбачева, разоблачить «определенные деструктивные силы»...

«На трибуну, ? писала газета, ? выходила отнюдь не стихийная депутатская масса: организованный характер массированной атаки на Ельцина просматривался достаточно отчетливо».

Депутатов, чье мнение «расходилось с установкой президиума сессии», просто не подпускали к микрофону.

Ельцина обвиняли в политических амбициях (ну, прямо как осенью 1987 года), в намерении «сесть на место нашего президента путем захвата власти во всей стране», «осуществить совместно с деструктивными силами государственный переворот», «демонтировать социализм, который принес нашему народу освобождение, и добиться реставрации капитализма»…

Обстановку, в которой на Верховном Совете было принято «убойное» антиельцинское постановление (подобная реакция парламента на чье-то телевыступление – это сам по себе факт беспрецедентный), «Российская газета» описывала так:

«В «лучших» традициях союзного парламента решение главного вопроса? принятие постановления «по Ельцину» ? отложили на конец дня, вечером депутаты более податливы… Обстановка в зале была азартной и очень напоминала поиск ведьм на партсобрании застойных лет. Предложения принять к сведению и тем ограничиться отзвука у большинства не имели. «Надо дать политическую оценку!» Председательствующий Лукьянов вел заседание виртуозно: по многу раз ставил на голосование уже проголосованное, неудобные предложения не ставил. Вновь прозвучало немало бичующих и клеймящих речей. Некоторые депутаты засомневались, а был ли кворум. Неуместный вопрос Лукьянов отвел, сославшись на показания электронной машины. Постановление приняли, в этом сомнений и не было».

В постановлении было три пункта:

«1. Отметить, что содержащиеся в выступлении по Центральному телевидению 19 февраля 1991 года Председателя Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцина положения и призывы, направленные на замену законно избранных высших органов власти страны, немедленную отставку Президента СССР, входят в противоречие с Конституцией СССР и создают в стране чрезвычайную ситуацию.

2. Просить Верховный Совет РСФСР, Совет Федерации и Президента СССР определить свое отношение к указанному выступлению Б. Н. Ельцина.

3. Верховный Совет СССР обращается к народам СССР, Верховным Советам республик, местным Советам народных депутатов всех уровней, ко всем политическим партиям и общественным движениям с призывом консолидировать усилия для стабилизации политической и экономической обстановки на всей территории страны, укрепления демократических начал в переустройстве советского общества, всемерной поддержки законно избранных высших органов власти и Президента СССР».

В общем, призвав Горбачева уйти в отставку, Ельцин, как видим, «дестабилизировал» политическую и экономическую обстановку в стране. Теперь вот приходится «консолидировать усилия», чтобы все восстановить в прежнем виде.

Против Ельцина восстают его заместители

За контратакой союзного парламента, направленной против Ельцина, стоял, конечно, сам Горбачев. В этом мало кто сомневался. 20 февраля на узком совещании в Ореховой комнате в Кремле он сокрушался, что вообще допустил перевод Ельцина из Свердловска в Москву (в дальнейшем он будет сокрушаться по этому поводу бесчисленное число раз).

– …Рекомендовал его привести в Москву Егор (Лигачев. – О.М. ) Он пришелся Лигачеву по душе своей решительностью, крутостью. Характер проявил еще в Свердловске. Способен только на разрушение. По природе оппозиционер. На позитивную работу не годится. В нем гремучая смесь. Тот же Верховный Совет (РСФСР. – О.М. ), который его горячо поддерживал (не так уж горячо. – О.М. ), теперь отворачивается.

Раз «отворачивается», надо это использовать. Горбачев:

– Центр тяжести борьбы переносится в Верховный Совет РСФСР.

По слухам, именно Горбачев связался с двумя заместителями Ельцина в российском парламенте – Горячевой и Исаевым, а также председателями обеих его палат – Исаковым и Абдулатиповым, посоветовал им действовать активнее.

21 февраля на заседании Верховного Совета Горячева огласила «Политическое заявление», по-другому – «Письмо шести» (к четверке руководителей присоединились еще двое – заместители председателей палат Вешняков и Сыроватко), где критиковался «авторитарный стиль» ельцинского руководства Верховным Советом. Были и упреки, касающиеся ситуации за пределами парламента. «Народ устал от обещаний… – говорилось в «Письме». – Они (граждане России. – О.М. ) ждут устойчивой и дееспособной власти, которая прекратила бы развал в экономике, остановила взлет преступности».

В заключение авторы требовали созвать внеочередной Съезд народных депутатов РСФСР, на котором председатель ВС дал бы отчет о своей работе; после этого, как, видимо, предполагали подписанты, должна была последовать его отставка.

Верховный Совет принял решение о созыве съезда.

Это было первое серьезное столкновение Ельцина с его противниками в российском парламенте. Понятно, что он сам его спровоцировал. Хотя и не думаю, что сильно об этом жалел. По отзывам тех, кто хорошо знал его, он всегда предпочитал ясную, хоть и опасную для него, ситуацию менее ясной, пусть даже внешне более спокойной. Поэтому нередко «взрывал» ее, стремясь устранить всякую неопределенность, в которой чувствовал себя некомфортно.

Велика Россия, а отступать некуда…

На следующий день, 22 февраля, состоялся очередной грандиозный митинг на Манежной. По оценкам организаторов, он собрал около 400 тысяч человек (милиция, как всегда, называла меньшую цифру).

Вообще-то митинг замышлялся как акция в защиту гласности: была закрыта популярная тогда телепрограмма «Взгляд», появились другие признаки ужесточения цензуры. Но взрыв, произведенный телевыступлением Ельцина, естественно, скорректировал тематику митинга. Главной его темой стала защита Ельцина от посягательств недругов. Соответственно, изменился набор лозунгов: рядом с лозунгами против главного теленачальника Кравченко появились антигорбачевские и проельцинские лозунги: «Велика Россия, а отступать некуда – позади Ельцин!», «Народ и Ельцин – едины», «Советский комиссар Катанья – Борис Ельцин», «Ельцин – ум, честь и совесть нашей эпохи», «Горячева – змеища подколодная!»

– Митинги снова становятся единственным доступным для нас средством массовой информации, – сказал, выступая на Манежной, популярный в ту пору демократический деятель Илья Заславский. – На нас идут вышедшие из окопов коммунисты. Они пошли на главный символ демократии в нашей стране – Бориса Ельцина.

Заславский призвал отправить в отставку союзный парламент и команду Горбачева:

– Лидер для страны у нас есть. Это Ельцин.

В завершение митинга была принята резолюция. Главные требования ее:

«Прекратить коммунистическую цензуру средств массовой информации!

Горбачева со всей его командой – в отставку!

На референдуме скажем «нет» насильственному горбачевскому Союзу!

Ельцин – президент России!»

В репортаже о митинге журнал «Коммерсант-Власть» писал:

«Митинг стал не просто очередным мероприятием на очередной стадии конфликта Ельцин – Горбачев. Общий лейтмотив выступлений его участников дает возможность считать 22 февраля началом предвыборной кампании Бориса Ельцина в борьбе за пост президента России».

Свалит ли Ельцин Горбачева?

В прессе оживленно обсуждалось резкое выступление Ельцина. Некоторые полагали, что за этим выступлением уж точно должен последовать некий взрыв, некая драматическая развязка.

«Вызов, брошенный Ельциным в его телевыступлении 19 февраля, ? писала «Независимая газета», ? явился логичным следствием событий последнего полугода. Наступление, предпринятое Горбачевым в январе, поставило российское руководство перед необходимостью перехватить инициативу, даже путем вызова огня на себя, сжигания мостов. Мы перед кульминацией долгой схватки. Видимо, она произойдет в первой половине марта? до референдума. У Ельцина появился реальный шанс заставить Горбачева уйти, у последнего же, очевидно, нет иного выхода, как пойти на срыв референдума и роспуск российского парламента».

На самом деле ни Ельцин не «свалил» Горбачева, ни Горбачев не сорвал референдум. Вообще странное предположение, чтобы он захотел его сорвать. Горбачев был инициатором его проведения, референдум был и до сих пор остается его любимым детищем: он и теперь ссылается на его результаты? вот, мол, народ проголосовал за сохранение Советский Союза, а с его мнением не посчитались.

Откликнулись и зарубежные газеты, причем многие отклики были не в пользу Ельцина. «Берлинер Цайтунг»:

«Уход Горбачева в отставку вряд ли откроет путь к демократии»

«Крисчен Сайенс Монитор»:

«Решение Ельцина пойти в открытую атаку отражает скорее его слабость, чем силу».

«Иностранные дипломаты считают, что (после выступления Ельцина. ? О.М. ) Горбачев остается самой подходящей кандидатурой, если не с точки зрения прогресса, то, во всяком случае, предотвращения там хаоса. Ельцин остается неизвестной величиной и может привести к анархии».

Отрицательно отнеслись к выступлению Ельцина и многие политики, в том числе дружественно настроенные к нему. Казахстанский лидер Нурсултан Назарбаев, которого сам Ельцин аттестовал словами «мой хороший друг», счел, что выступление российского друга явно не ко времени:

В этот поворотный момент, когда мы переживаем экономический кризис, Ельцин организует еще один кризис? политический… Нельзя согласиться с тем, чтобы по прихоти одного политического деятеля другой подавал в отставку. Такие вопросы решаются конституционным путем.

Негативно отнесся к заявлению Ельцина и Кравчук, сказавший, что «сегодня время решать экономические проблемы, а не вносить в жизнь политический хаос».

При этом и Назарбаев, и Кравчук признали, что критика Ельцина в адрес Горбачева справедлива: за последние годы перестройки тот действительно допустил ряд ошибок, продолжает политику диктата по отношению к республикам, отказывается признавать их суверенитет.

Действительно ли это была прихоть?

Без сомнения, телевыступление Ельцина, его призыв к Горбачеву уйти в отставку стали самой острой, самой верхней точкой их длительного противостояния.

«Несколько слов, произнесенных вечером 19 февраля Борисом Ельциным в телевизионном эфире, в один момент вновь перевернули все в этой стране, ? писал журналист Дмитрий Остальский в «Независимой газете». ? Тактическая борьба двух лидеров? союзного и республиканского, ? обострившаяся в последние недели, однако протекавшая в относительно мирной форме, приобрела характер открытого столкновения. Впервые за всю историю их сложных взаимоотношений Борис Ельцин публично потребовал немедленной отставки Михаила Горбачева. Такого не было даже в самые трудные для Ельцина времена «опалы». Ныне в устах руководителя России такое требование прозвучало зловеще: время компромиссов завершилось, началась схватка на выживание».

Чем была вызвана эта ельцинская игра ва-банк. Почему именно в этот момент? Было ли это проявлением личной неприязни к Горбачеву (об их сложных личных отношениях, начиная с того самого 1987 года, говорили всегда, говорят до сих пор)? Вряд ли в этом дело.

Мнение Остальского:

«Причины сегодняшней трагедии вряд ли стоит искать во взаимном антагонизме этих двух людей, хотя в свое время личностный мотив, безусловно, сыграл свою роль. И прежде всего в том, что антипатия нынешнего президента СССР к председателю российского Верховного Совета сделала Бориса Ельцина лидером и, в определенной мере, символом демократических сил. Но сейчас речь идет не о «драке панов», от которой у «холопов чубы трещат», а о закономерном и, как теперь уже ясно, неизбежном прямом столкновении двух основных противоборствующих сил общества: реформаторов - радикалов и консерваторов. По иронии судьбы, прежний лидер всех реформаторов Михаил Горбачев оказался теперь лидером противоположного лагеря».

Ельцина не только ругают, но и поддерживают

Мы видели, какой поток ругани обрушился на голову Ельцина. Этой лавине противостоял, однако, встречный поток? одобрения, поддержки. В ряде городов, областей, даже и за пределами России, начали собирать подписи в его защиту. Общий мотив многочисленных петиций: «Поддерживаем Ельцина! Выражаем неодобрение президенту Горбачеву!», «Ельцину? верим! Вы правы, Борис Николаевич!» «Требуем прекратить травлю Ельцина!»

«Вы правы, Борис Николаевич!»… Тут невольно вспоминалось знаменитое партийно-фамильярное «Борис, ты не прав!», брошенное Ельцину Лигачевым на XIX партконференции летом 1988 года.

Заявление о поддержке Ельцина принял Ленсовет. «Мы присоединяемся к оценке, которую Б. Н. Ельцин дал деятельности Президента СССР М. С. Горбачева, ? говорилось в заявлении. ? Справедливость этой оценки особенно очевидна, если иметь в виду события последних месяцев, переход в наступление сил политической реакции. Своими действиями или красноречивым бездействием Президент фактически стал на сторону противников демократических преобразований. Блокирование программы «500 дней» и других важнейших шагов российского руководства…, непринятие мер по обеспечению объективного расследования обстоятельств применения военной силы против мирных граждан Литвы, усиление информационной блокады законных органов власти РСФСР? это звенья одной цепи, свидетельство того, что главным фактором, препятствующим образованию Содружества Суверенных Республик, являются те союзные органы власти, которые были сформированы в условиях псевдодемократического избирательного закона».

За поддержкой к народу

Не дожидаясь одобрительных телеграмм, петиций, митингов, Ельцин и сам уже на следующий день после выступления отправился «в народ» ? поговорить, объяснить свою позицию. Маршрут его нового, второго за короткий срок, турне по России пролег через Ярославль, Новгород, другие города…

И понимание, поддержка были.

Борис Николаевич, чем вам помочь? ? спрашивали люди на встречах с председателем российского парламента как раз в тот момент, когда в коммунистической и не только коммунистической прессе разворачивалась мощная антиельцинская кампания. ? Мы надеемся на вас и на Россию!

Я ни при каких условиях не поступлюсь интересами России, ? заверял Ельцин на каждой из таких встреч.

Главная причина наших разногласий с союзным руководством, ? разъяснял он, ? разделение функций и собственности. Мы добиваемся подлинного экономического суверенитета. Отсюда, ? вы должны это знать, ? все трения с теми, кто держится за власть в Центре. Дело вовсе не в личных взаимоотношениях Ельцина и Горбачева, как кто-то хотел бы это представить.

Личные взаимоотношения двух лидеров – мы знаем – тоже были не слишком хороши. Но к ним очевидным образом прибавилось и политическое противостояние. Они переплелись и слились в одно.

Разумеется, Ельцин слышал не только слова поддержки, но практически повсеместно? горький рассказ о тяжелой жизни, по существу? о выживании в непереносимых условиях.

Мы народ терпеливый, но скажите, Борис Николаевич, сколько еще терпеть? год, два, пять? Есть свет в конце тоннеля? ? такой вопрос был задан Ельцину на одной из встреч в Новгороде.

Ельцин ответил, что российская программа оздоровления экономики рассчитана на два года. Для ее выполнения есть все предпосылки. Если Центр перестанет грабить Россию, если перестанет блокировать действия российского руководства, можно смело сказать? года через два начнется улучшение.

На самом деле дожидаться улучшения жизни народу пришлось гораздо дольше. Да и сейчас многие ли из простых людей в России могут сказать, что они живут хорошо?

Берите землю, становитесь на ней хозяевами, ? призывал Ельцин новгородцев. ? Закон это позволяет. Наседайте на зажимающих землю бюрократов, требуйте землю, растите на ней зерно, овощи, цветы. Это будет реальная помощь нам в Москве!

«Почему я так резко выступил»

В «Записках президента» Ельцин объясняет, почему он тогда так резко, ? что стало неожиданностью для многих, ? выступил, почему потребовал отставки Горбачева. Ведь президента продолжали считать лидером перестройки, он по-прежнему «был кумиром интеллигенции, в мире его авторитет был неизмеримо выше [авторитета] любого политика тех лет».

«Для резкости у меня были причины разного плана… ? пишет Ельцин. ? В том числе чисто морального? мне было нестерпимо двурушничество Горбачева во время трагедии в Вильнюсе, я не мог ему простить, что он так легко похоронил программу «500 дней» ? единственную нашу экономическую надежду тех лет.

Но были причины и более глубокого порядка, которые я начал в ту пору отчетливо осознавать.

К тому времени наметилась совершенно новая политическая сила, которая валила до кучи Ельцина и Горбачева, левую (в нынешней терминологии? правую. ? О.М. ) оппозицию и власти предержащие, для которой все мы были «агентами империализма» вместе с «американским шпионом» Яковлевым и «главным немцем» Горбачевым! Это было, по сути, зарождение будущего Фронта национального спасения? через разочарованных русских в Прибалтике, через новую, полозковскую компартию, через неформальных «новых коммунистов», через реакционные профсоюзы, через чернорубашечников и так далее.

В отличие от большинства демократов я догадывался, что УГРОЗА ДИКТАТУРЫ ИСХОДИТ НЕ ТОЛЬКО ОТ ОКРУЖЕНИЯ «ГОРБИ», НО И ОТ НЕГО САМОГО (выделено мной. – О.М. ) А это уже было по-настоящему страшно. Настанет момент, когда ему придется спасаться, и его выход через запасную дверь может иметь необратимые последствия.

Ведь теперь консерваторы в Верховном Совете, которым руководил хитроумный Лукьянов, в правительстве, в ЦК КПСС, в силовых структурах имели четко сформулированную радикальную идеологию. Идеологию «национального спасения». Кризис в экономике, национальные конфликты на Кавказе они использовали в своих интересах, шаг за шагом разрабатывая модель чрезвычайного положения, а по сути? будущего государственного переворота.

В этой ситуации маневрировать между правыми и левыми было уже невозможно.

Горбачев стоял перед ужасной необходимостью выбора.

А однозначный выбор лишал его основного оружия? оружия политической игры, маневра, баланса. Без этого свободного пространства для вечных обещаний, блокировки с различными силами, неожиданных шагов? Горбачев уже не был бы Горбачевым.

Зажатый в угол различными политическими силами, он выдвинул идею нового Союзного договора.

И сумел выиграть время».

В этом объяснении есть некоторое противоречие. Если в тот момент «явно наметилась совершенно новая политическая сила, которая валила до кучи Ельцина и Горбачева», считая их «агентами империализма», ? это ли не повод для Ельцина объединиться с Горбачевым в противостоянии этой опасной силе? Однако Ельцин не развивает эту тему и начинает говорить о том, что «угроза диктатуры исходит не только от окружения » (и, надо полагать, не только от «новой политической силы». ? О.М. ), но и от него самого», то есть от Горбачева.

Впрочем, можно предположить, что это не противоречие, которое не заметил автор. Возможно, Ельцин в тот момент не считал возможным призвать Горбачева к совместному противостоянию «новой политической силе», поскольку не верил, что Горбачев способен сделать какой-то «однозначный выбор» и тем самым лишить себя главного, привычного оружия? «оружия политической игры, маневра, баланса».

За эфир пришлось бороться

Кстати, добиться телевизионного эфира Ельцину было нелегко. В тех же «Записках президента» он подробно рассказывает, как ему пришлось бороться за право выступить по телевидению:

«Вот как это случилось.

Приближался мартовский референдум 91-го, со страшной силой прогремели события в Прибалтике. Общество бурлило.

Для чего был нужен референдум, все понимали. Во-первых, чтобы придать легитимность чрезвычайному положению уже в масштабах страны (надо полагать, ? чрезвычайному положению, которое, по мнению Ельцина, собирался ввести Горбачев и его окружение. ? О.М. ) И, во-вторых, чтобы получить «законное право» бороться с российской независимостью.

Каждый день телекомментаторы запугивали народ развалом Союза, гражданской войной. Нашу позицию представляли как чисто деструктивную, разрушительную. Пугать гражданской войной? это просто. По-моему, многие уже всерьез ждали ее. Поэтому я испытывал острую необходимость объясниться. Объяснить, что реформа Союза? это не его развал.

Но тут вдруг выяснилось, что никто выпускать меня в прямой эфир не собирается.

Начались игры с Кравченко, тогдашним теленачальником. То он не подходил к телефону, то выдвигал какие-то условия, то переносил дату записи. Продолжалась эта мышиная возня не день и не два. Естественно, я начал накаляться. Буквально каждый день со страниц разных изданий и в личных беседах демократы уговаривали меня пойти на компромисс с Горбачевым, не держать страну в напряжении. И тут я понял, так сказать, реально, какой компромисс мне предлагается, ? компромисс с кляпом во рту.

Вся эта история стала достоянием газет, пресса подняла шум. Кравченко делал вид, что ничего не происходит? обычные рабочие моменты.

Результат получился как раз обратный тому, чего хотели блюстители государственных интересов: внимание к моему телеэфиру стало огромным.

Проблема была в одном: объяснить свою позицию предельно ясно, коротко, понятно любому человеку. Не извиняться, не занимать оборонительную стойку? это было самое важное в сложившейся ситуации.

Вот тут у меня и созрела эта мысль. Вы боитесь Ельцина? Ну так получите того Ельцина, которого боитесь! И я решил в очередной раз пойти вразрез с выработанным в обществе стереотипом.

«Стало совершенно очевидным, ? сказал я телезрителям, ? что, сохраняя слово «перестройка», Горбачев хочет не перестраиваться по существу, а сохранить систему, сохранить жесткую централизованную власть, не дать самостоятельности республикам, а России прежде всего… Я отмежевываюсь от позиции и политики президента, выступаю за его немедленную отставку…»

Ну вот, здесь еще одно объяснение? надо сказать, вполне убедительное, ? той резкости, к которой прибег Ельцин: вы не даете мне выступить, вы боитесь меня, ? так получайте!

Ельцин считал, что «в конечном итоге» это его выступление не осложнило, а разрядило обстановку в стране, хотя и «страшно оскорбило Горбачева».

Не уверен, что все согласятся с этой ельцинской самооценкой. Напряжение в стране возрастало.

Аргументы Горбачева

На протяжении многих месяцев, с того самого момента, когда в воздухе стали витать угроза распада СССР, Горбачев неустанно, где только можно, выступал против этого. Его основные аргументы были, в общем-то, одни и те же, хотя произносил он их в разных комбинациях и в различной последовательности. Вот примерный перечень этих аргументов (из выступления Горбачева на встрече с научной и творческой интеллигенцией Белоруссии 26 февраля 1991 года):

? …Неужели нужно еще раз вернуть государственность в состояние, напоминающее времена Ивана Калиты? Я сегодня сказал перед рабочими и повторяю здесь: не верю, что мы сможем так легко и просто разойтись, как кто-то думает. Собрались ночью, руки подняли, проголосовали, и все решено. Это была бы авантюра, а не политика. Дезинтеграция? вещь опаснейшая. Это путь к гражданским конфликтам, и я не знаю, как мы разберемся, где кому жить, где чьи границы проходят, что делать с теми 75 миллионами, которые живут вне пределов «своих» республик. Только безумцы могут подталкивать к этому… Мы видим, к чему ведут дезинтеграционные процессы. И если не остановим их, не удержим хозяйственные связи, которые уже в значительной мере порушены, то нас ждет спад производства со всеми вытекающими отсюда последствиями, прежде всего? социальными. За социальными могут последовать и политические, потому что народ больше не будет это терпеть… Дезинтеграция, распад хозяйственных связей, срыв производства приведут к тому, что потребуются вообще крутые меры… Из хаоса будут вырастать уже диктаторские формы правления.

«…Не верю, что мы сможем так легко и просто разойтись, как кто-то думает. Собрались ночью, руки подняли, проголосовали, и все решено…» Горбачев словно предугадывает, как все в действительности и произойдет в Беловежье через несколько месяцев. Хотя изображает все, естественно, в карикатурном виде. После долгих мучительных споров, после драматических событий – мини-путча в Прибалтике, настоящего пуча в Москве, после фактического наступления экономической катастрофы – примерно так все и произойдет: соберутся, в последний раз обсудят и «проголосуют» – подпишут Беловежское соглашение…

Что такое «обновленный» Союз?

9 марта 1991 года был опубликован доработанный проект Союзного договора. Было очевидно, что эта публикация приурочена к предстоящему референдуму: до него оставалось чуть больше недели. Людям, естественно, следовало объяснить, за какой такой «обновленный» Союз им предлагают голосовать, в чем, собственно говоря, состоит обновление. Объяснение получилось не очень внятным, внятным лишь частично. «Независимая газета» писала: достоинство проекта? то, что в нем признается право республик на суверенитет, что в нем нет никакой идеологии – «ни коммунизма, ни капитализма, ни социализма, ни КПСС, ни каких-либо иных партийных бирок нет», формы собственности республики выбирают сами. Но… Что такое «Союз ССР», который фигурирует всюду в тексте и за который людям предлагается голосовать? Какая-то шифровка. Вроде бы Союз уже не «социалистических», возможно даже и не «советских», вроде бы? «суверенных» и еще каких-то на «с» республик. Но? непонятно. И непонятность эта, по-видимому, создана намеренно, ? чтобы не отпугнуть ни одну из крупных групп избирателей. Ясно ведь, что коммунисты согласятся голосовать только за Союз «советских социалистических», приверженцы национальных движений в республиках? за «суверенных». Расшифровка аббревиатуры оставлялась на потом, на дальнейшие дискуссии и обсуждения (и их действительно в последующем будет предостаточно), главное же сейчас? проголосовать за «единый и обновленный». Но как же голосовать, если не знаешь, в чем, собственно говоря, состоит обновление? Ну да, республики будут до некоторой степени суверенными, но насколько суверенными, не ясно. И в чем заключается обновление, кроме этого на словах признаваемого права республик обрести некоторый суверенитет? В общем, голосовать предлагалось наполовину вслепую. А может быть, и более чем наполовину.

Ельцин снова? против

Не все республики подписали проект. Представители России… подписали. Как же так, ведь Ельцин неоднократно заявлял, что он? против? Здесь опять проклюнулись, – как мы знаем, уже не впервые, ? разногласия между председателем российского парламента и значительной частью его депутатов, разногласия, которые вскоре достигнут огромных размеров и превратятся в настоящую войну. В общем, Ельцин и теперь выступил против проекта Союзного договора. В день его публикации, 9 марта, на собрании демократической общественности в московском Доме кино, он заявил, что подписи двух представителей Верховного Совета РСФСР его ни к чему не обязывают.

Здесь он вновь обрушился на Центр, на Горбачева, обвинил его в многочисленных случаях обмана, а себя – в излишней доверчивости.

– Мы допустили несколько тактических ошибок, – сказал Ельцин. – Я лично тоже. Убаюкал нас Горбачев с программой «500 дней», сделав вид, что это совместная программа. И убаюкал не только меня, но даже такого «волка», как Шаталин. Он действительно нам говорил, что получилась программа интересная, конструктивная, давайте, мол, вместе за нее бороться. Мы поверили… этому, а верить нельзя было. Мы ведь и раньше знали, что он обманывает постоянно и народ, и тем более демократов и демократию… Это была ошибка… Мы потеряли четыре месяца. И только 19 февраля наконец хватило у меня мужества сказать, что я отмежевываюсь от политики Горбачева.

«Нам пора идти в наступление!»

По словам Ельцина, на демократов и демократию давно развернуто наступление, не чураются никаких методов, опять идет травля, на голову тех, кто стремится к настоящим демократическим переменам, выливаются грязь, помои, причем с каждым днем все больше и больше.

– А мы вытираемся и ждем следующих помоев. Нам пора идти в наступление, – призвал Ельцин. И предупредил: – Демократия в опасности… Этот год будет решающим. Или демократию все-таки задушат, или она не только выживет, но и победит.

Ельцин отмел обвинения в том, что демократы и руководство России развалили Союз, вытолкнули из него семь республик. По его словам, эти республики из Союза вытолкнул президент со своей политикой.

Нам не нужен Союз в таком виде, в котором существует сейчас, – продолжал Ельцин. – Нам не нужен такой Центр? огромный, бюрократический… Мы должны от этого избавиться. Шесть лет, пока шла перестройка, убеждали нас, что мы разрушим эту систему, что мы действительно идем на демократические преобразования. Это оказалось ложью. Нас обманули. И мы сейчас должны раскрыть глаза на то, что это была ложь, и должны идти своим путем. Не той «перестройкой», которая была, – особенно в последние годы.

Интриги вокруг Союзного договора

Ельцин подробно остановился на интригах, которые плетутся вокруг Союзного договора:

– Сегодня напечатан проект Союзного договора. В очередной раз, выступая на сессии Верховного Совета Союза, президент обманул, когда сказал, что на девять десятых это все согласовано. Со стороны России руководитель рабочей группы (то есть сам Ельцин. – О.М. ) не подписал. Опять сделали подтасовку. Я был на Совете Федерации шестнадцатого числа и сказал, что категорически против того, чтобы публиковали этот документ. У нас, в России, свой путь обсуждения этого документа. Комиссия, которая создана съездом, – раз. Дальше – обсуждение этого документа на съезде 28 марта. Этот съезд нам навязан («Коммунистами России». – О.М. ), но мы на нем будем обсуждать этот документ. И только после этого мы согласны сесть за стол переговоров. Документ опять стараются нам навязать сверху.

Поскольку Ельцин против подготовленного проекта Союзного договора, по его словам, любыми способами пытаются обойтись без его подписи. На предстоящем Съезде народных депутатов России собираются выбрать некую группу полномочных представителей, которым и поручить подписание договора. То есть, как сказал Ельцин, надо ждать сейчас любых подвохов.

– Мы по своей искренности все считали, что там все-таки политика нравственная. Ничего там нравственного нет. У них политика безнравственная, грязная. Сегодня кое в чем нам тоже пора, как шахтерам, засучить рукава и кулаки поднимать.

В это время наиболее твердо свои права отстаивали именно шахтеры. Отсюда у Ельцина постоянные ссылки на них. Шахтерам он неизменно оказывал помощь.

Как сказал Ельцин, к тому проекту, который как бы уже со всеми согласован, на самом деле с российской стороны имеется несколько десятков серьезнейших замечаний, начиная с заголовка: вместо «Союза Суверенных Государств» в проекте стоит «Союз Суверенных Республик». Горбачев доказывает: это ведь все равно, что «республика», что «государство». Раз все равно, давайте и поставим «государств». «Нет, уж как записано, так и оставим», – упирается Горбачев.

В принципе-то, может быть, эти два слова и впрямь примерно равноправные, однако от «Союза республик» явно веет «Советским Союзом»: в составе СССР республики лишь номинально считались государствами, – есть опасность, что такой подход сохранится и в новом Союзе.

Против Ельцина требуют возбудить уголовное дело

В связи с резким выступлением Ельцина в Доме кино некие граждане обратились к Генпрокурору СССР Трубину с требованием возбудить против председателя Верховного Совета РСФСР уголовное дело. Об этом стало известно значительно позже – из публикации «Независимой газеты» от 23 октября 1991 года. Имена этих бдительных граждан в газете не назывались, однако говорилось, что «составители «справок» (так именовались обращения к Генпрокурору. – О.М. ) фактически являлись людьми КГБ в прокуратуре». Сотрудники «компетентных органов» утверждали, что под уголовную ответственность подпадают такие выражения Ельцина, как «вольемся в боевые ряды», «объявим войну руководству страны» и ряд других подобных высказываний.

Прокуратура СССР отказала заявителям. Газета публикует фотокопию заключения Трубина от 15 марта 1991 года. Среди прочего, в нем говорится:

«Что касается таких высказываний Председателя Верховного Совета РСФСР Ельцина Б.Н., как «вольемся в боевые ряды», «объявим войну» руководству страны», «пора засучить рукава и уже кулаки поднимать», назначить полномочных представителей в каждый Совет народных депутатов и другие, то их нельзя расценивать как призывы к насильственному свержению или изменению советского государственного и общественного строя, совершению преступлений против государства, иных противоправных действий, поскольку такой вывод противоречил бы другим высказываниям, содержащимся в выступлении, в которых предлагается реорганизация высших и местных органов власти и управления конституционным путем».

«Компетентные органы» обращали внимание также на «клевету» в адрес самого Горбачева, содержавшуюся будто бы в выступлении Ельцина. Однако Трубин отвергает и это обвинение:

«Нет оснований считать, что высказывания т. Ельцина подпадают под признаки деяний, предусмотренных Законом СССР «О защите чести и достоинства Президента СССР» от 21.06.90, так как содержащиеся в них утверждения, хотя и носят резкий характер… [и] не подкреплены доказательствами, однако не выражены в неприличной форме и не содержат уголовно наказуемой клеветы».

Не исключено, что по поводу этих обращений Трубин советовался с самим Горбачевым – что делать, как на них реагировать? Возможно, что уголовное преследование Ельцина предлагали начать не рядовые сотрудники КГБ, что за ними стояло их начальство, сам Крючков. Однако было ясно, что никаких перспектив уголовное преследование Ельцина, обладающего к тому же депутатской неприкосновенностью, не имеет. У Горбачева в то время были другие планы, как устранить Ельцина с политической сцены. Он рассчитывал сделать это при помощи орудий более крупного калибра.

Кстати, и против самого Горбачева, несколько позже, тоже собирались возбудить уголовное дело. То есть даже не собирались, а возбудили – 4 ноября 1991 года. Сделал это старший помощник Генерального прокурора Виктор Илюхин, в будущем – один из самых оголтелых борцов с демократией среди деятелей КПРФ. Как сообщалось в прессе, «рассмотрев документы, связанные с признанием независимости Латвии, Литвы и Эстонии и выходом этих республик из состава СССР», Илюхин «возбудил уголовное дело в отношении Президента страны Михаила Горбачева по признакам ст. 64 УК РСФСР – измена Родине».

Следствие по этому делу он поручил провести сотрудникам Межреспубликанской службы безопасности, куда и направил свои материалы.

Гасить готовый разгореться пожар опять пришлось тому же Трубину. К тому времени, как сенсационная информация была опубликована, – сначала на телевидении, а потом в газетах, – генпрок успел отменить постановление своего старшего помощника о возбуждении дела как противозаконное.

Так что и Ельцину, и Горбачеву пришлось пройти совсем рядом с Уголовным кодексом, едва не споткнувшись о него.

Решающей будет эта весна

За неделю до референдума, 10 марта, в Москве на Манежной состоялся очередной грандиозный митинг (300 – 500 тысяч участников), организованный «Демократической Россией». Открыла его опять-таки записанная на пленку речь Ельцина, с которой он выступил накануне не встрече с демократической общественностью в Доме кино. Главные темы ораторов и лозунгов на плакатах: требования отставки Горбачева, союзного Верховного Совета и правительства, роспуска Съезда народных депутатов СССР, передачи всей власти Совету Федерации, запрета КПСС и суда над ней, призывы сказать на референдуме «нет» «обновленному Союзу» и «да» введению поста российского президента, безоговорочная поддержка Ельцина.

«Сердечное согласие» достигает кульминации В 1901 году умерла королева Виктория, с именем Берти на устах. Перед смертью она пожелала, чтобы принц сохранил оба своих первых имени в память об ее любимом муже Альберте, но Берти решил называть себя просто: король Эдуард. Два

Из книги Французская революция, Конституция автора Карлейль Томас

Глава десятая. ПЕТИОН-НАЦИЯ-ПИКА И все же как шаловливо играют в темных, бездонных стремнинах фантастически окрашенные брызги и тени, скрывая бездну под распыленной радугой! Наряду с обсуждением войны с Австрией и Пруссией ведутся не менее, а пожалуй, и более оживленные

Из книги Рыцарь и его доспехи. Латное облачение и вооружение автора Окшотт Эварт

Глава 2 КОПЬЕ И ПИКА Копье появилось давно, на заре человечества. Приблизительно двадцать тысяч лет назад острый кусок кремня, привязанный к концу палки, служил для охоты ради пропитания или для убийства врага ради личного удовлетворения. Это грубое орудие со временем

Из книги Раскол Империи: от Грозного-Нерона до Михаила Романова-Домициана. [Знаменитые «античные» труды Светония, Тацита и Флавия, оказывается, описывают Велик автора Носовский Глеб Владимирович

6. Нерон убил своего брата Британика, а Грозный убил своего двоюродного брата Владимира Наконец, в жизнеописании Нерона сказано еще об одном громком «родственном убийстве», а именно, об убийстве им Британика (Британника).Предшественником Нерона на троне был император

Из книги Сталинизм. Народная монархия автора Дорофеев Владлен Эдуардович

Противостояние Оппозиция готовилась к решающей схватке со Сталиным. Такая схватка должна была произойти на XV съезде партии, который назначался на конец 1927 года. По мнению троцкистов, это было подходящее время. В стране много недовольных политикой Сталина. Накопилось

Из книги Казаки против Наполеона. От Дона до Парижа автора Венков Андрей Вадимович

Донское казачье оружие (пика, сабля, шашка, лук и стрелы, ружье, пистолет) и техника его применения Донские казаки, как воинское сообщество, имели особую тягу к оружию. Оружие было предметом гордости и даже поклонения. «На первом плане среди оружия стояла сабля. Ценные сабли

Из книги 500 великих путешествий автора Низовский Андрей Юрьевич

Топографы у пика Победы Имя военного топографа Павла Рапасова прославила ныне широко известная вершина Центрального Тянь-Шаня. До него в этот покрытый ледниками труднодоступный район пыталось добраться множество экспедиций, но он по-прежнему оставался белым

Из книги Сенная площадь. Вчера, сегодня, завтра автора Юркова Зоя Владимировна

Противостояние Н. В. Левашов не хотел сдавать свои позиции и упорно искал инвесторов, всячески стараясь поддержать их, что видно из его регулярных докладов и обращений за советом к А. Е. Тимашеву. Поэтому, как только стало известно о решении Думы, в комиссию вновь

Из книги Памятное. Книга 1. Новые горизонты автора Громыко Андрей Андреевич

В гостях у Вильгельма Пика Какая колоссальная работа потребовалась, чтобы очистить будущую столицу ГДР от руин и завалов после гигантского сражения между победоносными советскими войсками под командованием маршала Жукова и последними частями преступного

Из книги Тайные операции нацистской разведки 1933-1945 гг. автора Сергеев Ф. М.

ФАЛЬШИВКА ДОСТИГАЕТ АДРЕСАТА Что касается самой техники передачи сфабрикованных документов, то здесь западные авторы в определенной степени расходятся, особенно в деталях. Большинство склоняется к тому, что вскоре после встречи Мастны и Геринга, состоявшейся, как уже

Из книги Александр Гумбольдт автора Скурла Герберт

В кратере пика Тейде Александр Гумбольдт - братуПуэрто Оротава, у подножия пика на Тенерифе, 23 июня, вечер«…Вчера поздно вечером вернулся после восхождения на вершину пика. Какой вид! Какое наслаждение! Мы спускались в кратер - вероятно, глубже, чем какой-нибудь другой

Из книги Рождение бомбы автора Кларк Рональд

6.ФРАНЦУЗСКИЙ КОЛЛЕКТИВ ДОСТИГАЕТ БРИТАНИИ Недолго пришлось Жолио-Кюри и его коллективу работать с тяжелой водой в Коллеж де Франс: им помешало наступление немцев. За шесть дней противник заставил капитулировать Голландиюи продвигался через северную Бельгию по

Из книги Энциклопедия славянской культуры, письменности и мифологии автора Кононенко Алексей Анатольевич

Пика Метательное колющее оружие из камня, кости или железа. Она длиннее острия копья. Иногда пику называют дротиком. Позже, с началом широкого использования в боевых действиях всадников, пикой начали называть длинное копье, которое состояло из металлического наконечника

Горбачев - Ельцин: 1500 дней политического противостояния Доброхотов Л Н

Политическая борьба и драма народов

Сейчас, когда пишутся эти строки, первый и последний Президент бывшего СССР, отрекшийся от КПСС ее Генсек, любимец Запада и солидной части остального зарубежья вот уже третий месяц, как сошел и, по мнению многих, навсегда с большой политической арены. И напротив, его оппонент, долгое время игравший «вторую скрипку», сегодня - в ранге Лрезидента России, на вершине власти.

В то время как пресса многозначительно толкует о будущей деятельности «Горбачев-фонда», становится распространенным убеждение в том, что народ «быстро и с удовольствием» забыл главного архитектора катастрофической перестройки. Но так ли это? В оппозиционных средствах массовой информации, по преимуществу национально-патриотической ориентации, тема Горбачева в последнее время настойчиво зазвучала в совершенно новом аспекте. Создана и заявила о себе общественная комиссия «по расследованию антинародной, антигосударственной деятельности» М. Горбачева, обвиняемого в «сознательном уничтожении страны в интересах других держав», развале ее хозяйства и государственности, нарушении территориальной целостности, провоцировании межнациональных конфликтов и массового обнищания народа, в проявлении личной нескромности и своекорыстия.

Такова реальность. Понятно, что ответственность возлагается не только на Горбачева, не обходится вниманием и его ближайшее окружение. Насколько справедливы подобные, пока не лишенные эмоционального перехлеста обвинения, видимо, покажет будущее, когда общество получит доступ к исчерпывающей информации обо всем, что связано с замыслом и осуществлением перестройки. Но надо ли удивляться столь болезненной реакции народа, пострадавшего от непродуманных или неосуществленных, или не так осуществляемых реформ? Нет, удивляться решительно нечему - ведь Горбачев добился результатов, прямо противоположных тому, что декларировалось шесть лет назад, на взлете его политической карьеры. Лидер обещал советскому народу обновление общества, образно говоря, «сияющий Храм на зеленом холме», но храм социалистический, с его социальной справедливостью для всех, равными правами для всех, законами для всех, дисциплиной для всех, высокими обязанностями для каждого. Именно он повторял: все свои преобразования мы намерены осуществлять в соответствии с социалистическим выбором и это не прихоть вождей, это требование народа. «Народ просит только одного: не отходите от социализма». Такие и подобные по смыслу слова и Генсек и Президент повторял неоднократно с самых высоких трибун, суля «горькое разочарование» тем, «кто надеется, что мы свернем с социалистического пути», а уж тем более «перейдем в другой лагерь». Говоря, что «мы будем идти к лучшему социализму, а не в сторону от него», он считал необходимым постоянно подчеркивать честность и открытость такой позиции, отсутствие всякого лукавства как перед своим народом, так и перед заграницей (на это полезно обратить внимание, т. к. позже по данному поводу последуют обескураживающие признания).

Поскольку в итоге все получилось, по популярному выражению, «с точностью до наоборот» - становится понятен и ясен гнев народа, во всяком случае той его части (а это, безусловно, весьма значительная часть), которая не смогла с легкостью иных политиков в одночасье отрешиться от так называемой социалистической ментальности.

Но было бы не верным утверждать, что в общественном мнении изжиты всякие следы позитивного отношения к деятельности М.С. Горбачева. В газетах еще появляются, правда уже очень редко, письма «простых людей», горячо защищающих Михаила Сергеевича, главным образом, за его благие намерения. Далеко не всеми осознаются масштабы национальной трагедии, к которой объективно, вне зависимости от первоначальных устремлений, подвели страну лидеры перестройки в слепом угаре тотального разрушения основ государственности, экономических и социальных связей.

Пытаясь объективно взглянуть на плоды реформаторства М.С. Горбачева, политологи признают за перестройкой определенные достижения, подчеркивая, что все они лежат в сфере духовной, идейно-психологической: плюрализм мнений, деидеологизация, гласность. Говорят (по преимуществу в сегодняшней правительственной прессе) об избавлении «от страха порабощенности партокра-тическим государством». Отмечаются успехи международной политики, приведшей к окончанию «холодной войны». При этом следует трезвая констатация того факта, что цена, уплаченная обществом за полученные духовные блата, оказалась непомерно великой, ибо на другой чаше весов распад государства, экономики, социальных и национальных связей, правовой беспредел плюс вместо «войны холодной» - очаги вполне «горячих» конфликтов.

Что касается вычленения негативных результатов перестройки, то здесь мы, пожалуй, не обнаружим какого-либо разброса мнений, во всяком случае среди отечественных политиков, не причастных к реализации ее курса, политологов, публицистов. А вот на отмеченные выше «достижения» имеется и иная точка зрения, сторонники которой также находят убедительные аргументы. С оптимистическим выводом М.С. Горбачева, сделанным им по итогам собственной деятельности, о том, что «общество получило свободу, раскрепостилось политически и духовно», считают они, согласен видимо только тот, кто еще не оказался за чертой бедности и не вкусил всех прелестей нищеты, не ввергнут в пучину межнациональной бойни, не рекрутирован в стремительно растущую армию безработных, кто глух к беспрецедентным унижениям нации на международной арене, не видит уготованных бывшей великой державе колониальных перспектив. Деидеологизация оборачивается просто заменой одной идеологии другой, с противоположным знаком, возможность свободно выражать мнения ограничивается «экономической удавкой», наброшенной на неугодные средства массовой информации. Таким образом, вопрос о политической и духовной раскрепощенности, утвердившейся демократии оказывается дискуссионным. И применительно к переживаемому моменту все чаще можно слышать об опасности растущей анархии, движущейся в лучшем случае к жесткой авторитарной системе, а то и к новому диктату, хотя и названному демократическим. Московские события 23 февраля нынешнего года дали новые основания для такого рода суждений (кстати, поборник демократии М.С. Горбачев оправдывает действия верхушки московского правительства с применением дубинок против ветеранов войны, стариков и женщин. Как это понять?).

Подвергается сомнению и тезис об избавлении от страха порабощенности тоталитарным партократическим государством. Испытывала ли такую «порабощенность» основная масса трудового люда, имевшего вполне приличный уровень жизни и спокойную уверенность в завтрашнем дне? И если все же такой страх был, то чем лучше пришедший ему на смену страх перед безработицей, нищетой, голодом, угрозой нового кровопролития в гражданской войне?

И, наконец, самый весомый «козырь» - заслуги на международной арене, прекращение «холодной войны». Но ведь о прекращении предпочитают говорить Горбачев и вдохновители его политической линии. Президент Буш у себя дома прибегает к другой формулировке: победа Запада в «холодной войне». А если есть победа, значит есть и поражение. Подобного рода сомнения также не могут не посещать многих и многих людей.

Таким образом, что же остается от «положительного сальдо» перестройки? Трудно сегодня на все эти вопросы простому человеку получить сколько-нибудь утешительные ответы. Но сегодня о наших домашних делах, не без нашего раболепного поощрения, безапелляционно судят где-то там, «за бугром», и сбитое с толку общественное мнение, как в достославные грибоедовские времена, ориентировано исключительно на Запад. А что же говорит Запад? Способен ли он понять наши беды и боли? Или, подхваливая нас за безумный порыв саморазрушения, преследует свои эгоистические, корыстные цели? Послушаем его…

Мировые лидеры Запада и США единодушно прочат М.С. Горбачеву «почетное место в истории» по той простой причине, что он, по выражению французской газеты «Монд», «делал именно то, что от него ожидали…» (не лишне заметить: ожидали там, на Западе, а не у нас). Ну, а чего ожидали - тоже не секрет. С его уходом, как считает «Голос Израиля», «завершилась эпоха расшатывания основ советской империи и коммунистической идеологии», а радио «Свобода» всемирно-историческое значение дня ухода в отставку последнего руководителя Советского Союза связывает с тем, что «отныне нет этой огромной страны». Да, зарубежные лидеры не скупятся на превосходные степени, оценивая деятельность нашего Президента. «Его отставка знаменует собой кульминацию замечательной эры в истории его страны (это тогда, когда в стране льется кровь в межнациональных конфликтах, ее наводнили сотни тысяч беженцев, когда 80 % населения отброшены за черту бедности, а над крупнейшими городами нависает угроза голода…) и ее долгих, зачастую трудных отношений с Соединенными Штатами», - считает президент США Дж. Буш. «Он установил в своей стране свободы, способствовал прекращению „холодной войны“ и началу процесса разоружения», - подхватывает президент Франции Франсуа Миттеран. «Горбачев сумел „изменить ход истории“, оставил свою страну „на уверенном пути к демократии“, - вторит им премьер-министр Великобритании Джон Мейджор, ну, и конечно, канцлер объединенной Германии Гельмут Коль уверяет всех нас, что Михаил Горбачев „вывел свою страну из 70-летнего состояния застоя и угнетения, способствовал свободному развитию народов Центральной, Восточной, Южной Европы и подтвердил их право самим выбирать свой путь…“».

Да, мировые и западноевропейские политики оперируют категориями исторического масштаба. Но оперируют преднамеренно не желая за абстракциями типа «свободы и демократии» видеть горькие реалии, конкретные беды простого человека, народа.

Зарубежные политологи, в отличие от политиков, нередко весьма критичны в отношении к Горбачеву, вменяя ему в вину то, что он много говорил и мало что делал, недооценивал значение межнациональных конфликтов, упорно настаивал на сохранении Союза и уклонялся от необходимых экономических реформ, потому что они были невозможны в политическом отношении. При этом однако их вывод снисходителен: «не следует возлагать на него слишком тяжелое бремя вины».

Да, вопрос об ответственности лидера тоже острейший. И снова, отбрасывая оттенки, мы видим две позиции: уже упоминавшиеся нами призывы к расследованию «антинародной деятельности» - с одной стороны, и с другой целиком положиться на суд истории. А приговор истории будет зависеть от того, выберется ли страна на торную дорогу цивилизации, восстанет из пепла или же погибнет, исчезнет, как исчезали некогда могучие государства иных эпох. Если выживем - Горбачев будет предтечей возрождения страны, если нет - ее могильщиком. Стало быть не кому другому как опять-таки народу предстоит, затянув пояса и стиснув зубы, поработать на светлый имидж нашего лидера в исторических аналах.

Судьба реформаторства в России и недавнем Союзе пробуждает горькие раздумья и оставляет много вопросов, на которые еще не получены исчерпывающие ответы. Исторический опыт, даже не столь отдаленный, свидетельствует, что хороший реформаторский замысел, как правило, или тормозился на пол-пути, недоосуществлялся или воплощался в нечто прямо противоположное. Такова недосказанность, половинчатость реформ 60-х годов прошлого века, насильственно прерванный процесс столыпинских начинаний, та же «узда» пресечения курса новой экономической политики, крах буйных реформ Хрущева, робких попыток Косыгина, Андропова в условиях абсолютного цейтнота… И всякий раз - незавершенность, отторжение реальностью. Всякий раз практика посрамляла теоретическую модель, концепцию.

Та же судьба, если не более драматичная, постигла и реформаторство Горбачева. Прекрасно начиналась перестройка: была разработана, как утверждалось, концепция обновления общества, достижения его нового качества, нарисованы радужные перспективы… Народ горячо поддержал ее. А в итоге - трагический финал. Как говорится, пошли по шерсть, а воротились стрижены. Каковы причины этого - вопрос, разумеется, специального изучения, но внимательный читатель без сомнения многое получил для ответа на него в ходе знакомства с материалами настоящей книги.

В многочисленных публикациях, пытающихся осмыслить крах «эры Горбачева» и задуманных им реформ, проблема, к сожалению, редко рассматривается глобально, в контексте назревшей модернизации в рамках всего мирового сообщества. Да и в масштабах страны объективный фактор также учитывается не в полной мере. Поиски причин поражения перестройки пока сводятся по преимуществу к субъективному фактору и на поверхности разговор о роли личностей, их позициях, уровне компетенции, нравственных нормах и других индивидуальных качествах. По горячим следам событий это, вероятно, и естественно, тем более, что и недооценивать субъективные моменты тоже нельзя (а более фундаментальные исследования - впереди).

Причины поражения Горбачева-политика интерпретируются по-разному. Существует мнение, что его погубили полумеры (кстати, это постоянный упрек в его адрес со стороны Ельцина), стремление лишь подремонтировать, подналадить систему. Он - реформатор, которого постоянно «держали за фалды» старые, прежде всего партийно-бюрократические структуры, та среда, которая его взрастила и с которой он не мог порвать. И хотя он эволюционировал в сторону все большего радикализма, тем не менее решительно определить своих позиций не успел (или сделал это слишком поздно). При этом, Горбачев-реформатор, пользовавшийся революционной фразеологией, что позволило радикальным либерально-демократическим силам (именовавшимся леворадикальными) перехватить «знамя перестройки», изменив существующую политическую и экономическую систему. Те, кто полагает, что как политик Горбачев оказался полным банкротом, при всех нюансах отношения к нему, пожалуй, сходятся в одном, когда решительно отказывают ему в профессионализме: отсутствие собственных выстраданных взглядов, концепции и четкой цели, ответственности, дара предвидения.

Но есть и иная позиция. Горбачев-революционер. И свои революционные намерения он объявил открыто и сразу - «революционная перестройка». А поскольку всякая революция предполагает социально-политический взрыв, смену системы, то разговоры о гуманном демократическом социализме были не чем иным, как отвлекающей риторикой и тот, кто попался на эту удочку, должен винить самого себя, а свершившийся в августе 1991 г. «буржуазный переворот» - не что иное, как изначально искомый результат. В свете этого уход Горбачева-политика со сцены не воспринимается как его банкротство, ибо главная цель достигнута, а начатое дело продолжает его оппонент, будто бы противостоявший ему в течение нескольких перестроечных лет.

Думается, что только время покажет, какие из бытующих сегодня точек зрения на Горбачева ближе к истине.

Это о Горбачеве. А что же говорят, думают и пишут сегодня о Ельцине? Он постоянно рядом. Он идет об руку с Горбачевым. И все как обнадеживающие, так и безрадостные итоги - это плод их общих усилий. Правда, на каких-то этапах Ельцин предпочитал дистанцироваться от Горбачева. Но сегодня определенная часть общественности склонна считать, что именно Ельцин принес нашей стране окончательное освобождение от чуждого ей режима власти, что именно он «великий разрушитель».

С именем Б.Н. Ельцина связан бунт против системы, ее кризис, разразившийся в самых верхних эшелонах власти. Так называемый «феномен Ельцина» тем и феноменален, что вызов партийно-бюрократическому аппарату был брошен одним из самых высокопоставленных функционеров этого аппарата, а массы, давно недовольные всевластием партийной аристократии, сразу же откликнулись на популистские лозунги борца с ее «необоснованными привилегиями», ярого защитника социальной справедливости и с восторгом признали в нем своего вождя. Тем более, что бунтарь подвергся суровой экзекуции и был низвергнут с Олимпа. Существует мнение, что секрет популярности Ельцина объясняется не только социально-психологическим фактором сердобольности русского народа, всегда отдающего свои симпатии пострадавшему за правду, но и целенаправленной деятельностью средств массовой информации, оказавшихся по преимуществу в руках тех политических сил, которые, стремясь к изменению общественно-политической системы, сделали ставку именно на этого политика как единственного, кто, имея личные счеты с властью, в то же время мог на достаточно высоком уровне бросить вызов всесильной партийно-бюрократической системе. Пресса, телевидение и радио сделали партийного функционера Ельцина выразителем и защитником народных интересов, имея прагматическую цель - убрать с политической арены партию. Другой, более подходящей фигуры на политическом небосклоне просто не было.

Отныне все, что говорил Ельцин, стало гласом народа. И очень многие политологи видят разницу между Горбачевым и Ельциным как раз в том, что первый, при всей приверженности к демократическим реформам, повязан своим аппаратным первородством, средой, которая его создала, а второй решительно порвал с ней, встав на сторону народа. Отсюда его радикализм, горячее желание реформировать систему во имя всеобщего блата.

Распространено и иное мнение, что движущая сила политической активности Ельцина - неуемная жажда власти. Что его стиль - это «железная рука», стремление к диктатуре, а рассуждение о демократии лишь удобное средство достижения цели. Иным он просто и не может быть, ибо весь его руководящий опыт - это опыт административно-командной системы, с которой он повязан, хотя и повел с ней борьбу. Его популизм отнюдь не признак демократизма, а как раз наоборот. Как свидетельствует история, именно популизм есть признак диктатора, он возводит его «на престол», обеспечивает ему всенародную поддержку, которая потом легко игнорируется утвердившимся во власти.

Ельцин-политик рассматривается и как оппозиционер по своему амплуа, как разрушитель. Созидательная часть программы - это то, в чем он еще никак себя не проявил и в способности к чему многие политологи ему попросту отказывают.

Неожиданно диаметрально противоположные взгляды высказываются на ту мировоззренческую базу, которая определяет деятельность Ельцина. Одна точка зрения: Ельцин прагматик-управленец. Он совершенно свободен от какой-либо идеологии. Его нет смысла обвинять в отступничестве от марксизма, потому что марксистом он никогда не был, несмотря на свой сорокалетний партийный стаж. Он был прилежным функционером той системы, которая называлась социалистической, и руководствовался до поры до времени, пока она еще была жизнеспособна, установленными ею «правилами игры». Искренне стремился на своем месте сделать ее более эффективной. Со сменой конъюнктуры он легко освободился от воздействия «измов» и в новом качестве вновь озабочен не служением идеологическим идолам, а эффективностью конкретного дела… И это его качество представляется великим благом для России, с избытком натерпевшейся от идеологического диктата большевиков.

Но есть и другой взгляд. Беспартийность Ельцина мнима. Он сбросил марксистские одежды, чтобы тут же облачиться в одежды демократические, точнее - либерально-демократические, в которых щеголяет большинство «демороссов». Их идеология - это «зеркальная идеология» только что отринутой марксистско-ленинской, лишь с противоположным знаком (плюс изменен на минус). Отсюда логически вытекают необольшевистские методы руководства: та же идейная нетерпимость, тот же авторитарный стиль, пренебрежение правом и т. д. и т. п.

Понятно, что политика лидеров формируется под воздействием целого комплекса факторов социально-экономического, политического, даже геополитического характера. Но сильны и воздействия субъективного толка определенных политических сил, группировок, вплоть до ближайшего окружения лидеров. И с этой точки зрения, Горбачев всегда подозревался одними в сильной подверженности влиянию со стороны партийно-советского корпуса, всех старых структур реформируемого госаппарата, другими - в следовании в русле так называемой леворадикальной политики. А его упорные призывы к разумному центризму воспринимались с одинаковым недоверием как справа, так и слева.

Применительно к Ельцину вопрос о влиянии столь же актуален. Однако здесь имеется существенный нюанс. Если критика справа, обвиняющая в пагубности проводимой политики его команду, распространяется и на самого Российского Президента вплоть до требований отставки, то критика слева пока ограничивается лишь порицанием «команды», выводя самого Президента из зоны «обстрела».

Итак, два лидера, два стиля. Что-то их роднит и что-то разводит по разные стороны баррикад. Истории было угодно распорядиться так, чтобы столкнуть их в изнурительном противоборстве на ответственнейшем из этапов в жизни страны. Противоборстве драматичном для ее судьбы.

Сейчас, когда разрушено еще недавно могучее государство, размещавшееся на шестой части суши земного шара, когда в рассыпавшихся республиках произошла смена общественно-политического строя, конфронтацию Горбачев Ельцин следует рассматривать под самым «острым» углом зрения: в какой мере она способствовала развалу Союза, какова их реальная роль в том трагическом повороте событий, когда неуправляемые процессы взяли верх над собственно преобразующими?

И была ли внешняя конфронтация двух лидеров конфронтацией по своей глубинной, внутренней сути? Не двигались ли оппоненты изначально к одной цели, но прямо противоположной той, которая декларировалась? Мы ставим эти вопросы, не считая необходимым давать на них однозначный ответ. Пусть приводимый в книге материал послужит пищей для размышления… А мы лишь напомнили, какие существуют позиции, взгляды на эту проблему.

Противостояние Горбачев - Ельцин первоначально выглядело как борьба более радикального крыла перестройки с менее радикальным, а точнее с центристским направлением, при общем большевистском, партократическом прошлом реформаторов и, в принципе, одинаково понимаемом характере модернизации общества. Еще на I съезде народных депутатов СССР в мае 1989 года раздавались голоса, призывающие не сталкивать лбами Горбачева и Ельцина, не противопоставлять их друг другу, поскольку «это два крыла перестройки». И сам Ельцин, как известно, летом того года был готов «драться за Горбачева». Принципиальные расхождения, связанные с отрицанием социалистической идеи и легализацией курса на капитализацию общества (если, конечно, эти расхождения не были, как считают некоторые, мнимыми, и риторика Президента не противоречила его истинным устремлениям), начали проявляться с лета 1990 г., т. е. с I съезда народных депутатов РСФСР, на котором Б.Н. Ельцин уже старательно обходил вопрос о социалистическом характере устройства Российской Федерации, усилились к ноябрю 1990 года, после его выхода из КПСС, и вылились в откровенную расстановку точек над «i» к марту-апрелю 1991 года. Б.Н. Ельцин становится фактически во главе той оппозиции, которая, перехватив поначалу социалистическое «знамя перестройки» и с определенного момента уже не считая нужным скрывать далее свои истинные намерения, взяла открытый курс на реализацию исключительно либерально-демократических ценностей, повела борьбу за власть с целью изменения общественно-политического и социально-экономического устройства в стране.

В леворадикальных, демократических средствах массовой информации преобладает жестко навязываемый общественному мнению мотив: Президент СССР изменил перестройке, ушел вправо, стал стремиться к диктатуре, к реставрации тупиковой модели бюрократического, унитарного государства сталинско-брежневского типа. Отсюда - непримиримая позиция конфронтации, требование отставки Президента, роспуск ВС СССР, съезда народных депутатов СССР и т. п. Кстати, именно к этому времени относится вспыхнувший весьма симптоматичный спор о том, где же все-таки «право», а где «лево». Горбачев, дерзнувший напомнить политизированной общественности классическое понимание левого радикализма и правого консерватизма, тут же получил сокрушительный отпор из всех орудий «демократической» прессы. Вообще средства массовой информации на этом этапе оказывают все более откровенный нажим на Президента, буквально диктуя, подсказывая ожидаемые необходимые шаги. Делается это и с той и с другой стороны, так что Президент находится перманентно под огнем критики, постоянно маневрирует, демонстрируя свой знаменитый талант к компромиссам и уклончивость (что в конечном счете и привело его к закономерному финалу).

К противоречиям, связанным с постепенным отходом от социалистического характера перестройки, с лета 1990 года прибавляются противоречия центр-республики, вспыхивает борьба за сохранение и уничтожение Союза. Ее апогей - референдум 17 марта 1991 г. В сознании значительной, едва ли не подавляющей части людей вопрос - быть или не быть Союзу? - свелся к формуле «Горбачев или Ельцин». Борьба политических линий, пожалуй, беспрецедентно для послесталинского периода нашего развития персонифицировалась в двух этих личностях, в их противостоянии. В газете «Советская Россия» была опубликована имевшая почти символический смысл информация о том, как на одном из заводов спор двух рабочих, сторонников Горбачева и Ельцина, переросший в драку, трагически закончился смертью одного из них. Страсти накалились до угрожающе опасной степени. И хотя опять же, в силу одностороннего по преимуществу воздействия средств массовой информации на общественное сознание, М.С. Горбачев выглядел как защитник опостылевшего тоталитарного государства и тормоз радикальных преобразований, а Ельцин олицетворение демократии, реформ, независимости республик и, в частности, суверенитета России - народ высказался все же за сохранение Союза. Однако на практике это не означало завершения конфронтации по данному вопросу в пользу М.С. Горбачева. Борьба продолжалась. Народ - это та сила, утверждают политики, с которой нельзя не считаться. Теоретически верное положение. Однако в реальной жизни мы, к сожалению, не так уж редко сталкиваемся с лидерами, которые не просто манипулируют народным мнением, но подчас откровенно игнорируют его. Правда, это имеет свои определенные последствия. И для судеб политиков, и для народов.

Следует заметить, что на характер противостояния Горбачев-Ельцин имелась и точка зрения, отличная от только что рассмотренной нами. Причем, высказывалась она, хотя и не так громко, уже на достаточно ранних стадиях конфронтации двух лидеров перестройки. Согласно этой позиции, противостояние расценивалось как фикция, как лжепротивостояние, как политическое шоу, к которому прибегают одни и те же силы деструктивного, антинародного, антигосударственного характера. Политическая линия за исключением может быть каких-то незначительных нюансов, одна - разные лишь декорации в виде ключевых политических фигур. И как только одна фигура теряет в глазах народа кредит доверия, ее сменяет другая, вновь обретающая кредит доверия на критике предыдущей, но проводящая в сущности ту же политику. Недаром, подчеркивают сторонники этой точки зрения, бывшая «президентская команда» Горбачева, дискредитировав его, почти в полном составе перешла к Ельцину. Ясно, делается отсюда вывод, что политика нового лидера, направляемая старыми советниками, будет той же самой.

Любопытно, что эта точка зрения уже как бы на качественно ином уровне, но подтверждает исходную позицию противостояния, когда при тактических расхождениях оппонентов, непреложной считалась истина, что Горбачев и Ельцин «два крыла перестройки», что идут они в одном направлении. Да, действительно, на поверку вышло, что и шли они первоначально в одном направлении и эволюционировать затем стали тоже в одном направлении. Разница опять же лишь в темпах, откровенности, большем или меньшем лукавстве, но не в объективном содержании самого процесса.

На последнем, катастрофическом этапе борьбы, когда М.С. Горбачев последовательно сдавал свои социалистические позиции, стремясь любой ценой зацепиться, если не за власть, то хотя бы за ее иллюзорное подобие, он наговорил много такого, что дает основание усомниться в искренности его первоначальных позиций (для многих остается неясной другая дилемма: или он допустил грубый промах или это трагическая фигура, ставшая жертвой непреодолимых сил). Так, М.С. Горбачев объявил своим главным историческим достижением «мирный (?) демонтаж тоталитарного государства» (видимо, кровавые столкновения на национальной почве не в счет). Но разве такие цели ставились в 1985 году? И вот тут следует более чем симптоматичное признание, сделанное М.С. Горбачевым в беседе с главным редактором «Московских новостей» Л. Карпинским: «Я все-таки лучше других представляю замысел перестройки, не все, что обрисовано в политических документах, охватывает масштаб и глубину задуманных преобразований. Надо было менять систему, я к этому пришел. Но если бы с самоРо начала, не подготовив общество, так поставить вопрос, ничего бы не получилось…». Позиция предельно ясна: надо было менять систему! Но, так как народ не готов к резкому повороту в своей судьбе, цели от него скрываются, в политических документах царит гуманно-социалистическая риторика… Если бывший президент и архитектор перестройки искренен в этих последних своих высказываниях, то было ли серьезное основание для конфронтации Горбачев-Ельцин? Разумеется, кроме амбициозно-личных мотивов… Кстати, о приверженности бывшего Президента к разного рода тайнам и «фигурам умолчания», недавно лишний раз обмолвился его новый пресс-секретарь, сообщив, что у держателя «Горбачев-фонда» имеется еще с десяток тайн, способных сделать бестселлером его очередные мемуары.

Во что обходятся эти тайны доверчивому народу с его неизжитой верой в возможность достижения социальной справедливости?

Впрочем, составители, как уже подчеркивалось, не навязывают читателям ни одной из существующих и изложенных выше точек зрения на противостояние Горбачев-Ельцин. Исходя из того, что факт этот состоялся и обрел завершенность, а его общественно-политическая значимость не вызывает сомнений, они и предложили хронику данного противостояния, его внутреннее наполнение для самостоятельного анализа и выводов.

М. К. Горшков, доктор философских наук

Л. И. Доброхотов, кандидат философских наук

Из книги Путин, Буш и война в Ираке автора Млечин Леонид Михайлович

ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА В МОСКВЕ Шеварднадзе покинул пост министра иностранных дел, когда до начала военной операции против Ирака оставались считаные дни. В Багдаде его уход вызвал взрыв радости. В окружении Саддама решили, что советского министра иностранных дел заставили

Из книги История Средних веков. Том 1 [В двух томах. Под общей редакцией С. Д. Сказкина] автора Сказкин Сергей Данилович

Политическая борьба в XIV в. В этих условиях проводимая королевской властью политика централизации не могла иметь прочных успехов. Крупные феодалы выступали против короля и навязывали ему свою волю. Внутренняя борьба переплеталась с конфликтами между Скандинавскими

Из книги Россия и ее «колонии». Как Грузия, Украина, Молдавия, Прибалтика и Средняя Азия вошли в состав России автора Стрижова Ирина Михайловна

Персидский поход Освободительная борьба народов Закавказья Политика России в районе Каспийского моря и Закавказья диктовалась серьезными экономическими и политическими интересами.Через Астрахань были установлены торговые связи со среднеазиатскими ханствами, а

Из книги История Советского государства. 1900–1991 автора Верт Николя

III. ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА 1. «Последнее ленинское сражение»25 мая 1922 г. Ленин перенес первый приступ с последующим правосторонним параличом и афазией. К работе он смог приступить, хотя и не в полной мере, только в конце сентября. До того как 1 6 декабря его поразил второй

Из книги Петербургские женщины XIX века автора Первушина Елена Владимировна

Политическая борьба Идея созыва женского съезда возникла еще в 1902 году, но только три года спустя было получено разрешение министра внутренних дел В. К. Плеве на «устройство съезда деятельниц по благотворению и просвещению». Однако доверия «дело благотворительности и

Из книги Россия в 1917-2000 гг. Книга для всех, интересующихся отечественной историей автора Яров Сергей Викторович

1.6. Политическая борьба в 1994–2000 гг Государственная дума, избранная в 1993 г., была не менее оппозиционной, чем прежний Верховный Совет, но ее действия являлись более сдержанными и не копировали политические импровизации Р.И. Хасбулатова. 28 апреля 1994 г. между партиями и

Из книги История древнего мира [Восток, Греция, Рим] автора Немировский Александр Аркадьевич

Социально-политическая борьба в Риме (241–218 гг. до н. э.) Период между двумя Пуническими войнами был отмечен все более возраставшим политическим значением плебса в трибутных комициях, что привело к значительной демократизации римского государственного устройства.

Из книги От СССР к России. История неоконченного кризиса. 1964–1994 автора Боффа Джузеппе

VIII. Политическая борьба Разногласия в верхах В аналитических размышлениях, которыми сопровождался крах перестройки, распространение получила идея, что исход ее был предрешен. Речь идет о тезисе насчет нереформируемости СССР. Поскольку - нам говорят - советскую

Из книги Краткий курс истории России с древнейших времён до начала XXI века автора Керов Валерий Всеволодович

Тема 7 Борьба народов Руси за независимость в XIII в. ПЛАН1. Предпосылки завоеваний монголов.1.1. Экстенсивный характер кочевого скотоводческого хозяйства.1.2. Влияние соседних цивилизаций.1.3. Становление новой кочевой знати.1.4. Образование раннего монгольского

Из книги Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.) автора Васильев Леонид Сергеевич

Политическая борьба в Цзинь Совещание в Пинцю в 529 г. до н. э. было, как о том специально напоминает Д.Легг, последним из тех встреч всех правителей, что созывались царством Цзинь и где его верховенство было бесспорным . После этого процесс упадка влияния Цзинь с

Из книги Через Карпаты автора Гречко Андрей Антонович

2 Борьба народов Чехословакии против фашизма (Схема 1)Фашистам не удалось сломить волю свободолюбивых народов Чехословакии. С первых же дней оккупации страны патриоты во главе с коммунистами начали борьбу против немецко-фашистских захватчиков и предателей народа.В

Из книги История России с древнейших времен до конца XVII века автора Сахаров Андрей Николаевич

§ 2. Политическая система. Борьба за первенство XIV столетие, ставшее эпохой зримого усиления экономического и политического могущества Москвы, пережило и столь же честолюбивые расчеты, надежды других центров великих княжеств – Твери и Суздаля, Нижнего Новгорода и

Из книги Великое прошлое советского народа автора Панкратова Анна Михайловна

Глава IX. Национально-освободительная борьба народов России 1. Россия - многонациональная империя Уже с XVI века Русское государство по своему составу всё более и более превращалось в многонациональное. Завоевание Казанского и Астраханского ханств привело к включению в

Из книги Полное собрание сочинений. Том 7. Сентябрь 1902 - сентябрь 1903 автора Ленин Владимир Ильич

Политическая борьба и политиканство Внутреннюю политику русского правительства всего меньше, кажется, можно упрекнуть в настоящий момент в недостатке решительности и определенности. Борьба с внутренним врагом в полном разгаре. Вряд ли когда-нибудь в прошлом бывали до